Том 3. Позолоченный век

«История никогда не повторяется, но калейдоскопически пестрые картины живописного настоящего порою как бы состоят из осколков древних преданий. Вашингтон — не Коринф, и Лаис, прекрасная дочь Тимандры, быть может, и не была предшественницей восхитительной Лоры из плебейского рода Хокинсов, но ораторы и государственные мужи, покупавшие благосклонность одной, были, должно быть, столь же неподкупны, как наши республиканские деятели, которых ныне наставляют, как любить и как голосовать, нежные уста деятельницы вашингтонских кулуаров; и, возможно, современная Лаис никогда не покинула бы столицу, найдись там хоть один американский Ксенократ, который устоял бы перед ее чарами. Но тут сходство кончается. Лаис, бежавшая с юным Гипостратом, была убита женщинами, что завидовали ее очарованию, а Лора, бежавшая в свою Фессалию с юным Брайерли, убивает другого своего любовника и мстит за все обиды, нанесенные представительницам ее пола».

В другой газете редактор начал свою статью не с таких лирических красот, но с не меньшей силой. Закончил же он так:

«До прекрасной, неотразимой и демонической Лоры Хокинс и до беспутного полковника разбитой армии, пожавшего лишь то, что он посеял, нам нет дела. Но когда поднимается занавес над этой ужасной трагедией, мы мельком заглядываем в жизнь нашей столицы при нынешнем правлении — и зрелище это не может не вызвать у нас глубокой тревоги за судьбы нашей республики».

Третья газета рассуждала на ту же тему в ином тоне. В статье говорилось:

«Наши неоднократные предсказания сбылись. Мы не раз указывали на то, сколь широко распространились в высших кругах американского общества пагубные идеи, — и вот еще одно наглядное тому подтверждение. Самое имя нашего города стало звучать укором. Быть может, мы хотя бы отчасти помогаем предотвратить окончательное его падение, решительно обличая Великие Мошенничества; наперекор всему, мы и впредь будем утверждать, что пора восстановить в правах попираемые законы, охраняющие человеческую жизнь, чтобы человек по крайней мере среди бела дня мог ходить по улицам или переступать порог общественных зданий, не рискуя получить пулю в лоб».

Четвертая газета начинала так: