Том 3 (Шаламов)

Я пил за счастье капитанов,Я пил за выигравших бой.Я пил за верность и обманы,Я тост приветствовал любой.Но для себя, еще не пьяный,Я молча выпил за любовь.Я молча пил за ожиданьеЛюдей, затерянных в лесах,За безнадежные рыданья,За веру только в чудеса!За всемогущество страданья,За снег, осевший в волосах.Я молча пил за почтальонов,Сопротивлявшихся пурге,Огнем мороза опаленных,Тонувших в ледяной шуге,Таща для верных и влюбленныхНадежды в кожаном мешке.Как стая птиц взлетят конверты,Вытряхиваемые из мешка,

Перебираемые ветром,Кричащие издалека,Что мы не сироты на свете,Что в мире есть еще тоска.Нечеловеческие дозыТаинственных сердечных средствПолны поэзии и прозы,А тем, кто может угореть,Спасительны, как чистый воздух,Рассеивающий бред.Они не фраза и не поза,Они наука мудрецам,И их взволнованные слезы —Вода живая мертвецам.И пусть все это только грезы,Мы верим грезам до конца.

Баратынский[7]

Робинзоновой походкойОбходя забытый дом,Мы втроем нашли находку —

Одинокий рваный том.Мы друзьями прежде были,Согласились мы на том,Что добычу рассудилиСоломоновым судом.Предисловье на цигарки.Первый счастлив был вполнеНеожиданным подарком,Что приснится лишь во сне.Из страничек послесловьяКарты выклеил второй.Пусть на доброе здоровьеЗанимается игрой.Третья часть от книги этой —Драгоценные куски,Позабытого поэтаВдохновенные стихи.Я своей доволен частьюИ премудрым горд судом…Это было просто счастье —

Заглянуть в забытый дом.

* * *

Платочек, меченный тобою,Сентиментальный твой платокУкрашен строчкой голубою,Чтобы нежнее быть я мог.Твоей рукой конвертом сложен,И складки целы до сих пор,Он на письмо твое похожий,На откровенный разговор.Я наложу платок на рану,Остановлю батистом кровь.И рану свежую затянетТвоя целебная любовь.Он бережет прикосновеньяТвоей любви, твоей руки.Зовет меня на дерзновеньяИ подвигает на стихи.

* * *

Лезет в голову чушь такая,

От которой отбиться мнеМожно только, пожалуй, стихамиИли все утопить в вине.Будто нет для меня расстоянийИ живу я без меры длины,Будто худшим из злодеянийБыло то, что наполнило сны.Будто ты поневоле близкоИ тепло твоего плечаПод ладонью взорвется, как выстрел,Злое сердце мое горяча.Будто времени нет — и, слетаяТочно птица ко мне с облаков,Ты по-прежнему молодаяВдохновительница стихов.Это все суета — миражи,Это — жить чтобы было больней.Это бред нашей ямы овражьей,Раскалившейся на луне.

Камея[8]