Том 3. Стихотворения и поэмы 1907–1921

День догорел на сфере той земли,Где я искал путей и дней короче.Там сумерки лиловые легли.Меня там нет. Тропой подземной ночиСхожу, скользя, уступом скользких скал.Знакомый Ад глядит в пустые очи.Я на земле был брошен в яркий бал,И в диком танце масок и обличийЗабыл любовь и дружбу потерял.Где спутник мой? — О, где ты, Беатриче? —Иду один, утратив правый путь,В кругах подземных, как велит обычай,Средь ужасов и мраков потонуть.Поток несет друзей и женщин трупы,Кой-где мелькнет молящий взор, иль грудь;Пощады вопль, иль возглас нежный — скупоСорвется с уст; здесь умерли слова;Здесь стянута бессмысленно и тупоКольцом железной боли голова;И я, который пел когда-то нежно, —

Отверженец, утративший права!Все к пропасти стремятся безнадежной,И я вослед. Но вот, в прорыве скал,Над пеною потока белоснежной,Передо мною бесконечный зал.Сеть кактусов и роз благоуханье,Обрывки мрака в глубине зеркал;Далеких утр неясное мерцаньеЧуть золотит поверженный кумир;И душное спирается дыханье.Мне этот зал напомнил страшный мир,Где я бродил слепой, как в дикой сказке,И где застиг меня последний пир.Там — брошены зияющие маски;Там — старцем соблазненная жена,И наглый свет застал их в мерзкой ласке…Но заалелся переплет окнаПод утренним холодным поцелуем,И странно розовеет тишина.В сей час в стране блаженной мы ночуем,Лишь здесь бессилен наш земной обман,

И я смотрю, предчувствием волнуем,В глубь зеркала сквозь утренний туман.Навстречу мне, из паутины мрака,Выходит юноша. Затянут стан;Увядшей розы цвет в петлице фракаБледнее уст на лике мертвеца;На пальце — знак таинственного брака —Сияет острый аметист кольца;И я смотрю с волненьем непонятнымВ черты его отцветшего лицаИ вопрошаю голосом чуть внятным:«Скажи, за что томиться должен тыИ по кругам скитаться невозвратным?»Пришли в смятенье тонкие черты,Сожженный рот глотает воздух жадно,И голос говорит из пустоты:«Узнай: я предан муке беспощаднойЗа то, что был на горестной землеПод тяжким игом страсти безотрадной.Едва наш город скроется во мгле, —

Томим волной безумного напева,С печатью преступленья на челе,Как падшая униженная дева,Ищу забвенья в радостях вина…И пробил час карающего гнева:Из глубины невиданного снаВсплеснулась, ослепила, засиялаПередо мной — чудесная жена!В вечернем звоне хрупкого бокала,В тумане хме́льном встретившись на мигС единственной, кто ласки презирала,Я ликованье первое постиг!Я утопил в ее зеницах взоры!Я испустил впервые страстный крик!Так этот миг настал, нежданно скорый.И мрак был глух. И долгий вечер мглист.И странно встали в небе метеоры.И был в крови вот этот аметист.И пил я кровь из плеч благоуханных,И был напиток душен и смолист…Но не кляни повествований странных

О том, как длился непонятный сон…Из бездн ночных и пропастей туманныхК нам доносился погребальный звон;Язык огня взлетел, свистя, над нами,Чтоб сжечь ненужность прерванных времен!И — сомкнутых безмерными цепями —Нас некий вихрь увлек в подземный мир!Окованный навек глухими снами,Дано ей чуять боль и помнить пир,Когда, что ночь, к плечам ее атласнымТоскующий склоняется вампир!Но мой удел — могу ль не звать ужасным?Едва холодный и больной рассветИсполнит Ад сияньем безучастным,Из зала в зал иду свершать завет,Гоним тоскою страсти безначальной, —Так сострадай и помни, мой поэт:Я обречен в далеком мраке спальной,Где спит она и дышит горячо,Склонясь над ней влюбленно и печально,Вонзить свой перстень в белое плечо!»