Том 3. Супрематизм. Мир как беспредметность

Человек в своей Культуре то же самое — родовые природные силы, <он> не может их иначе применить, как только в их природном родовом свойстве, и даже не может заставить их проделывать иную функцию, как только ту, которая свойственна их роду. Но родовую их силу он <стремится> воплотить⁸¹

в новую чисто внешнюю форму, <где> сущность родовой силы и ей присущих функций не изменится. Обоснование и причина возникновения формы оправдывается человеком и причиной, и целью, которые вытекают из нужды и необходимости, а нужда и необходимость уничтожаются преодолениями, — преодоление разрешает все возникающие вопросы и причины, и цели; преодолевая, освобождаем и причину, и цель, Таково<е> положение, возможно, находим в природе, если станем рассуждать, что для того, чтобы выросло яблоко, необходимо родовым элементам преодолеть то-то и то-то, группируясь в родство, целью которого является создание яблока (как цель соединения родственного спада). Рассуждая так, мы находим, что элемент в отдельности имеет сознание действия, благодаря чему он стремится к своим родовым элементам, чтобы, соединившись, осуществить свою цель создания яблока, образовать спад. Но если так ставить вопрос, то каждый элемент должен собой представлять целостную единицу сознания, разума и т. д.; в таком случае он уже не будет элементом, будет целой единицей действующего сознания, сознательно разыскивая необходимые элементы и через насильственное соединение образуя яблоко, свою цель. Но если он находит необходимые элементы, то очевидно, что в этих элементах существует тоже сознание другого порядка и свойства и что они в свою очередь имеют подобные цели.

Поэтому предполагаю, что насильственная связь невозможна, как только родовая, вне всякого сознания и понимания цели и причины. И в каждом отдельном элементе нет единицы сознания, существуют только отрицательная или положительная функция, и <они> регулируют порядок отношений родов, которые при своем схождении смогут образовать единицу как спад, после чего вновь распадаются и совершают повторный порядок движения. И если бы в этом спаде была бы цель и причина, то, достигнув раз этой цели, должно останов<иться>; но в действительности родовое достижение начинает распадаться. Следовательно, цель и причина не в этом. Функция их спадения не оправдывается распадением, но существует в этом беспредметном действе.

Возможно ли все движения и сооружения яблока считать же предметной культурой? Нельзя. Повторность их проявлений никакого предмета не создали и цели никакой не разрешили, это их проявление. Дальше, создание яблока — из каких элементов оно создалось? Знали ли эти элементы свою цель, что при своем соединении они разрешат определенную цель? Знало ли Солнце, что при посылке своих лучей на Землю оно будет участвовать в сооружении дерева и яблока, а на Марсе чего-либо другого? Оно знало <об этом> так же, как и о том, какие фрукты растут или им сооружаются на Марсе. И что — вся теплота собралась в одно место, образовалось Солнце для того, чтобы воспроизводить на Земле яблоки, пшеницу, делать день, ночь? <И> что — причина возникновения Солнца была услужливая осмысленность человеку? Осознавания нет в природе никакого, кроме беспредметных взаимодействий.

Человек в своих рассуждениях как будто что-то знает, осознает, осмысливает и формирует разумно, устанавливает, что все его знания — действительность, а не ложь, ему известны все цели. Всю причину он видит как результат всех необходимостей, и что его движение причины именно имеет ту цель, которое его сознание определило; использовав силу причины, преодолевает цель. Природа ничего не знает, а он знает и, может быть, от того, что знает, и думает — всё в мире происходит от знания «что», он сам взял их оттуда. Но все его стремление к знанию причин и говорит мне, что он ничего не знает, как и я не знаю, но хочу знать, что мир беспредметен.

О, если бы человек знал, он был бы космосом, Вселенной, природой! У него не было бы ни нужды, ни необходимости, ни культуры преодолений. А как, кажется, просто познать или знать мир, Вселенную — нужно только познать или знать одно зерно пшеницы, чтобы познать все зерна тысячи десятин засеянной <ими земли>; нужно познать нашу планету, чтобы познать Вселенную в планетах. Но <человек> не может познать. Так же он не может познать и того, что найденная причина может оправдать цель и <быть> использована по своему назначению, — несмотря на то, что познанная причина обезвреживается, очищается своей стихией, вредной для человека, которая либо отводится им, либо исправляется в безвредную мне сторону.

Таким образом, познание причин и направление их — моя главная функция жизни.