Том 3. Товарищи по оружию. Повести. Пьесы

Джесси. Да. Но не говори со мной так, как будто я тебя не люблю. Я тебя люблю. И это такси, так сразу – это тоже потому, что я люблю тебя. Сразу, только сразу, вдруг. Я иначе была бы не в силах. Я решила от тебя уйти третьего дня, знаешь когда?

Смит. Утром, когда мы сидели за столом? Да?

Джесси. Да. Я закричала что-то о деньгах и вдруг остановилась и поняла, что мне надо уйти от тебя. Пока не поздно. И ради бога, прости меня за то, что я тогда, третьего дня, закричала.

Смит. Это было всего один раз…

Джесси. Не хочу. Ни разу. А если я останусь – это будет, будет каждый день. Что ты молчишь?

Смит. А что же мне сказать тебе?

Джесси. Да, верно. Хотя почему? Ты бы мог мне сказать, что я не смею бросать тебя в бедности и несчастье, но в бедности и несчастье я буду только еще одним твоим лишним несчастьем. И чем дальше, тем хуже. Я знаю себя. Надо уходить. (Встает, долго молча смотрит на Смита, потом вдруг опускается на колени у его кресла, нагибает к себе его голову, прижимается губами к его волосам.)

Мой седой, мой красивый… (Отпустив его голову, берет его руки в свои, долго рассматривает их, потом прижимается к ним губами.)

Смит. Джесси.

Джесси(не отрываясь, глухо). Не мешай мне. Я очень люблю твои руки. Сильные, большие, добрые. (Обращаясь к рукам.) Прощайте. (Поднимается с колен и снова садится в кресло.) Вот так, Гарри. Ну, что же ты мне скажешь?

Смит. Ничего.

Сзади к креслам подходят упаковщики. Смит и Джесси инстинктивно оглядываются и одновременно встают. Упаковщики берут кресла.

Джесси. До свиданья, Гарри. (Протягивает ему руку.)

Смит(пожимая ей руку, очень спокойно). До свиданья.

Джесси делает порывистое движение к нему, но встречается с его взглядом. Он смотрит на нее холодными, остановившимися глазами. И, увидев эти глаза, Джесси резко повертывается и выходит. Смит стоит неподвижно, не меняя позы. Он слушает. Шелест гравия. Машина поворачивает. Гудок. Это она выезжает за ворота. Тишина. Уехала. Он все еще стоит в прежней неподвижности. Подходит упаковщик.

Упаковщик. Столик.

Смит. Что?

Упаковщик

. Столик.

Смит, взглянув на столик, где стоит бутылка виски и два налитых на четверть стакана, берет все это в руки и оглядывает комнату, куда бы поставить. Комната абсолютно пуста, только на полу, в углу, стоит радиоприемник. Смит подходит к нему и ставит на него бутылку и стаканы. И в ту же секунду слышен голос диктора:

«– Внимание. Возобновляется разговор с нашим корреспондентом Бобом Морфи.

– Боб! Боб! Как вы нас слышите?

– Скверно. В самолете что-то дьявольски трещит.

– На какой вы высоте?

– Тринадцать тысяч сто.

– Поздравляем. До полного успеха вам остались пустяки.

– Что? Плохо слышу.

– Как вы расцениваете качества самолета фирмы „Хечисон“?

– Качества самолета? Наверное, хорошие, раз мы забрались так высоко. Только сейчас он отчаянно трещит, и я вас очень плохо слышу.

– Боб! Боб! Боб Морфи!

– Подождите, сейчас. Летчик мне что-то показывает.

– Боб! Вы нас слышите? Боб! Вы нас слышите?

– Я вас слышу, будьте вы прокляты. Кажется… Кажется, все идет к черту. Мы разваливаемся… Мы… К чер…»

В комнате наступает абсолютная тишина. Смит стоит, закрыв лицо руками, потом медленно опускает их, молча лезет в верхний боковой карман пиджака и, вынув двадцатидолларовую бумажку, говорит тихо, без всякого выражения.

Смит. Вспомнил. На цветы.

В комнату тихо входит Харди в пальто и шляпе. Увидев Смита, снимает шляпу. Молча стоит, потом кашляет.