Том 3. Время реакции и конситуционные монархии. 1815-1847. Часть первая

В 1828 году многообразные неудобства, с которыми была связана уния между Голландией и Бельгией, стали очевидны для всех. Со всевозможных точек зрения и в самых различных областях жизни между нуждами и желаниями обеих народностей обнаруживался глубочайший контраст. Король Вильгельм не сумел слить оба народа воедино: ублюдочную нацию создать невозможно. Чтобы достигнуть объединения, по крайней мере внешнего, ему пришлось подвести Бельгию под голландский уровень. Он увидел себя вынужденным организовать такое правительство, которое было, по выражению Герлаха, «Голландией в действии». Этот режим с каждым днем становился все ненавистнее и нестерпимее для бельгийцев. Он неминуемо должен был рухнуть в самом скором времени.

III. Революция 1830 года

Бельгийские партии.

Одно обстоятельство способствовало сохранению голландского владычества, именно — разделение бельгийцев на две большие партии, которые ненавидели друг друга и которые существуют поныне, не слагая оружия: партию либеральную и партию клерикальную, или католическую. Почти все бельгийцы были католикамп, но в то время как одни из них страшились засилья духовенства и вдохновлялись принципами французской революции, другие во всеуслышание выражали самые нетерпимые и ретроградные убеждения. Либералы устами Дотранжа в декабре 1825 года говорили: «Государь, защищайте нас от иезуитов, но освободите от налога на помол!» Напротив, клерикалы на все смотрели глазами своих священников и мечтали об упрочении за католицизмом привилегий государственной религии. Между публицистом Луи де Поттером и адвокатом Жандебьеном — передовыми либералами — и Герлахом или Секюсом — ораторами клерикальной партии — залегала бездна. От правительства зависело оставить эту бездну зияющей и парализовать бельгийскую оппозицию путем раздробления ее на две части. Дебаты по поводу законов о народном образовании показали, что эта политика легко осуществима и что небольшими уступками можно привлечь часть либералов на сторону правительства. Но Вильгельм I не умел или не желал этого видеть; он не отказался ни от одного пункта своей политической, хозяйственной и религиозной программы. Он не дал серьезных ручательств ни либералам, ни клерикалам, и в конце концов объединил против себя тех и других. Умеренные, вроде Сильвена ван де Вейера, Ж.-Б. Нотомба, виконта Вилена или адвоката Лебо, явились посредниками между обеими партиями и заклинали их забыть взаимные предубеждения и обиды, чтобы сообща настаивать на удовлетворении своих требований. Герлах дал лозунг союза, объявив неразрывно связанными свободу культов, свободу печати и свободу обучения; бельгийцы приняли эту теорию, и с 1828 года они сгруппировались в одну партию под одним знамепем — свободы совести, слова и преподавания.

Бельгийский союз и правительство (1828–1830). Располагая теперь значительными силами, оппозиция быстро распространила свои идеи среди городского и сельского населения южных провинций. Было организовано повсеместное петиционное движение, в газетах велась энергичная полемика, с парламентской трибуны раздавались производившие большой шум речи. Провинциальные штаты Льежа, Намюра и Геннегау обратились к королю с петициями об отмене налогов на >помол и убой. Когда же Вильгельм сделал вид, будто считает их поступок противозаконным, вся страна поддержала провинциальные штаты, наводнив палату своими ходатайствами. В последние месяцы 1828 года было собрано более 70 000 подписей. Здесь были, между другими, имена графов де Мерод и виконта Вилена из Брюсселя, маркиза Родригеса и Адольфа Бартельса из Гента, графа Утремона и Шарля Рожье из Льеяга. Требовалось известное гражданское мужество, чтобы подписывать подобные петиции, ибо правительство тайно следило за тем, что оно называло «происками, направленными к нарушению общественного спокойствия», и сам король в июне 1829 года, обращаясь к льенскому муниципалитету, назвал поведение петициоперов «гнусным». Эта злополучная фраза не только не остановила движения, но еще усилила его: во Фландрии был учрежден орден Гнусности. Члены его получали медаль, на которой изображена была раскрытая книга — намек на право петиций, обеспеченное конституцией, и начертаны следующие слова: «Верны до гнусности». Петипии, обошедшие всю Бельгию, были покрыты в 1829 году 360 000 подписей, и движение охватило все классы общества: дворян и буржуа, промышленников и купцов, горожан и поселян.