Читаем Том 30. Письма 1855-1870 полностью

Том 30. Письма 1855-1870

Костелло очень забавен. Левер местами чрезвычайно смел. Я удалил наиболее рискованные — и, в сущности, несправедливые — места. Еще раз просмотрите все во второй корректуре.

Жители Карлайла сделали все, что могли. Их зал (нечто вроде погреба, и притом заросшего плесенью) был дважды набит до отказа. Здесь едва ли можно было этого ожидать, однако не подлежит сомнению, что вчера вечером они приняли «Копперфилда» не хуже, чем публика в Эдинбурге. Сегодня в час дня мы едем в Ланкастер.

Искренне преданный Вам.

Гранки возвращаю отдельно.

119
СЭРУ ЭДВАРДУ БУЛЬВЕР-ЛИТТОНУ

Редакция журнала «Круглый год»,

среда, 18 декабря 1841 г.

Дорогой Бульвер-Литтон,

Я был очень занят — читал, путешествовал, откладывал чтение из-за смерти принца [143], неожиданно возвратился домой и отправил своего матроса в море (он получил назначение на лучший корабль — «Орландо» и должен был собраться за полчаса) и поэтому не имел свободно» минуты, чтобы Вам написать. Даже сейчас я пишу второпях и намерен дня через два написать подробнее.

Но что бы там ни было, я читал, хотя и не писал. И должен сказать: это превосходно! Невозможно отложить корректуру, не закончив чтение. Я показал ее Джорджине и Мэри, и они читали, не отрываясь до самого конца. Красота, сила и художественное совершенство не подлежат сомнению.

Я настоятельно рекомендую Вам не добавлять предполагаемый диалог между Фенвиком и Фэбером и не вдаваться ни в какие объяснения, кроме тех, которые содержатся на титульном листе и в эпиграфе, разве только в очень кратком предисловии. Я бы ни в коем случае не помогал читателю, хотя бы для того, чтобы он не ощутил потребности в помощи и не увидел трудностей, требующих устранения. Пусть книга объясняет себя сама. Она говорит сама за себя с благородным красноречием.

Преданный Вам.

120
ДЖОНУ ФОРСТЕРУ [144]

<1861 г.>

…Мне кажется, что человек молодой и, быть может, эксцентричный, который в течение нескольких лет выдает себя за покойника и которого действительно все считают мертвым; человек, у которого в силу этого складывается своеобразный характер и своеобразный взгляд на жизнь, был бы хорошей темой для повести… Жалкий обманщик, вступающий ради денег в брак с женщиной, которая, в свою очередь, выходит за него ради его денег; после свадьбы оба видят, что ошиблись, и ополчаются против всех людей вообще. С ними я хочу связать некоторых Совершенно Новых людей. Все, что касается их, ново. Если у них будут отец и мать, то должно казаться, что и они — новые с иголочки, как мебель и экипаж, сверкающие лаком, только что из мастерской… Я должен как-то использовать в повести необразованного отца в бумазейном костюме и образованного мальчика в очках, которых мы с Личем видели в Чатаме…

121
СЭРУ ЭДВАРДУ БУЛЬВЕР-ЛИТТОНУ

Гэдсхилл, Хайхем близ Рочестера, Кент,

пятница, 20 декабря 1861 г.

Дорогой Бульвер-Литтон,

Хочу сообщить Вам только, что получил Вашу последнюю записку и написал Уилсу, чтобы он послал Вам статьи Роберта.

Кроме того, я намерен очень внимательно изучить Ваши объяснения и подробно обсудить этот вопрос с Форстером. У меня нет (и, по всей вероятности, не будет) ни малейшего сомнения в том, что уж если что-либо делать, то это нужно делать как часть книги — нужно от кого-то избавиться и кого-то вставить на его место, — словом, эта переделка должна быть связана с повестью так, чтобы заставить читателя прочитать то, что Вы хотите дать ему читать. В противном случае повесть не станет читать ни один человек из пятидесяти, и даже ни один из ста. Нельзя ли привлечь к этому делу миссис Пойнтц, в качестве представителя «Уорлд»? Мне кажется, с этой стороны брезжит некоторый луч надежды.

Я пробуду здесь до конца рождественской недели.

Преданный Вам.