Том 4.

На кривое и ветхое крыльцо, как при пожаре, выскочила молодая женщина. Придерживая одной рукой непричесанные волосы, она размахивала другой. Увидев автомобиль, она дико поглядела на Ростика, хмыкнула так громко, что Ростик поднял голову, и скрылась в дверях.

— Кто это? — спросил Ростик.

— Психопатка, — ответила Светлана. — Ирка, вытряхивайся! А вы молодцы! Приехали минута в минуту.

Ирочка лениво вышла из машины, оглядывая знакомый с детства пустынный двор.

— Не узнаешь знакомых мест? Разбогатела?

В голосе Светланы Ирочке почудилась недобрая нота. Она внимательно взглянула на подругу. Светлана улыбалась.

— Не узнаешь прошлого?

— Просто давно не была.

— А кто виноват?

— Не знаю.

— Забыла старую подругу. А как дружили! Как дружили! — Светлана обращалась к Ирочке, но говорила для одного Ростика.

— Можно не запирать машину? — спросил он. — Как тут у вас?

— Ночью раздеть могут, но машин не угоняют.

Ростик на всякий случай запер машину. Светлана пригласила их пройти в дом.

Ирочке стало скучно. Зато Светлана веселилась. Она успела заметить, что Ростик не так уж любит Ирочку: несколько раз оглянулся на машину, а на Ирочку не взглянул ни разу. Если равнодушен, — значит, свободен. Светлана делила всех молодых людей на «свободных» и «несвободных».

В темном коридоре Ростик с трудом удержался на ногах, налетев на какой–то ларь или сундук. Здесь было душно от могучих паров общей кухни. Светлана прошла вперед и включила тусклую лампочку, слабо осветившую это таинственное помещение. Ирочка с восторгом увидела у себя над головой детскую ванночку из оцинкованного железа, которая висела здесь, когда Ирочке было девять лет. Тот, кого мыли в этой ванночке, давно находился в армии где–то на островах Тихого океана, по соседству с Японией.

Ростик обнял Ирочку за талию: в полу не хватало досок, — и они очутились в чистенькой комнате Светланы, полной тюля, кружевных подушек, накидочек, покрывал.

На окне в большом цветочном горшке росли бледно–желтые лимоны, а подсиненный тюль занавески придавал им вид кинематографической неправды. Пахло чем–то сладким и острым, как грушевая эссенция. Этот приторный аромат смешивался с тем специфическим запахом, который бывает в старых квартирах, тесно заставленных мебелью.

На круглом столе, покрытом чистой белой скатертью, стояли две бутылки водки, красное вино в графине, тарелки с консервами, колбасой и салатом. Ростик поставил на буфет бутылку шампанского. Увидев столько бутылок, Ирочка ужаснулась:

— Для кого это?

Светлана как будто не расслышала ее вопроса.

— Я совершенно одна, — блестя глазами, рассказывала она. — Мои родители под старость стали увлекаться курортами. Днем я на работе, готовить некогда, приходится довольствоваться блюдами из магазина. Не взыщите. Но за свежесть ручаюсь. Все съедобно, все доброкачественно. Теперь, конечно, закусками никого не удивишь. Не то, что раньше. Ирка, помнишь, как мы жрали с тобою хлеб, который первый раз купили без карточек?

Ирочка не помнила. Ей не давали покоя бутылки водки, и почему–то тошно было смотреть на рыбные консервы в красном томате.

— У тебя кто будет?

— Кто? Вы.

— А для кого столько водки?

— А разве… — Светлана забыла имя Ростика. — Разве он не пьет?

Она посмотрела на него с веселым вызовом. Ростик не очень вникал в ее игру, но вызов принял.

— Он… — твердо и решительно сказал Ростик, — он пьет. Но он ведет машину.

Светлана продолжала смотреть на него все с тем же веселым вызовом.

— Впрочем, чем черт не шутит! — сказал Ростик. — Если мой шофер еще не ушел из гаража, я попрошу его отвезти нас домой.

Он спросил, где здесь есть поблизости телефон–автомат.

— Вы забыли, кто здесь живет! — гордо сказала Светлана. — Следуйте за мной!

Щелкнув одним из пяти выключателей, расположенных на стене рядом с дверью, она увела Ростика в коридор. Ирочке стало совсем тоскливо. Зачем эти рыбные консервы в красном томате, когда никто не хочет есть? Зачем они с Ростиком здесь, когда она не любит Дуську и вовсе не хочет видеться с ней?

Светлана и Ростик оставались в коридоре довольно долго. Ирочка не прислушивалась, но все–таки услышала голос Ростика:

— Слушай, Вася, сделай одолжение…

Значит, дозвонился. Светлана вернулась. Щеки ее горели.

— Что с тобой? — спросила Ирочка.

Светлана с деланным испугом оглядела себя.

— Ничего.

— Целовались, что ли? — Ирочка хотела пошутить, но вопрос почему–то прозвучал серьезно.

Светлана звонко рассмеялась.

— Ревнуешь?

— А то нет!

— Правильно! Такого парня потерять не шутка.

— Какого?

— Такие на улице не валяются. Одет, как бог. А вид! В технике это называется эталон. Поняла?

— Поняла.

— Вот и хорошо! Нечего из себя неземную строить!

Вошел Ростик. Ирочка посмотрела на него как бы глазами Светланы и подумала, что он, пожалуй, и в самом деле эталон. «Пусть Дуська завидует. Так ей и надо! Хотя бы за то, что она всегда ко мне плохо относилась».

Ростик потер руки, как это принято перед выпивкой.

— Теперь можно и пропустить одну–другую.

То, что Ирочка никогда не простила бы Володьке, она легко прощала Ростику. Светлана с ужимками и прибаутками налила три стаканчика.