Том 4

шло еще два часа, й тщетные поиски наконец были пре¬ кращены. Море никогда не отдаст тело человека, который настойчиво искал смерти в его волнах. — Солнце уже садится за утесы, — сказал лейтенант, опускаясь на камень. —• Скоро пора будет .расставлять часовых. Но что мы будем охранять, мой мальчик? Кру¬ гом только прибой да скалы, у нас нет даже целой доски, чтобы приклонить на ночь голову. — Море выбросило на берег много полезных предме¬ тов, — ответил Мерри. — Мы нашли оружие для защиты от неприятеля и провиант для подкрепления сил, необ¬ ходимых, чтобы пользоваться этим оружием. — А с кем- нам предстоит сражаться? — с горечью спросил Барнстейбл. — Быть может, нам вскинуть на плечи десяток пик и взять Англию на абордаж? Разумеется, мы не сможем наложить контрибуцию- на весь остров, — продолжал юноша, внимательно следя за выражением глаз командира, — но нам еще найдется работа, пока фрегат не пришлет за нами тендер. Я на¬ деюсь, сэр, вы не считаете положение наше столь отчаян^ иым, чтобы сдаваться в^плен. — В плен? — восклйкнул лейтенант. — Нет, нет, мой милый, до этого еще не дошло! Англии, должен признать¬ ся, удалось погубить мою шхуну, но это и все. Какай чу¬ десная у нас была шхуна, Мерри! Легкая, ходкая! И где еще можно было видеть такие изящные линии носа й кормы! Помните ли вы, юноша, как я обогнал фрегат на выходе из Чесапикского залива! Я всегда мог это сделать при небольшой волне и попутном ветре. Но это был хруп¬ кий корабль. Хрупкий, поэтому он и не вынес такого ис¬ пытания. ~ И более прочное судно разлетелось бы на куски там* где погибла шхуна, — ответил гардемарин. — Да, задача была ей не по силам, нечего было и на¬ деяться, что она останется цела на таком скалистом ло¬ же. Я любил ее, Мерри, любил всем сердцем! Это был первый корабль, которым я командовал, и я знал и лю¬ бил каждую планку в его обшивке, каждый болт в его корпусе! — Я считаю вполне естественным, сэр, чтобы моряк любил судно, на борту которого он проплавал над морской пучиной столько дней и ночей, — ответил юноша. — Точ¬ но так! же отец любит своего ребенка. 668

— Да, да, и д^аже более! — воскликнул Барнстейбл, задыхаясь от волнения. Командир судорожным движе¬ нием стиснул руку Мерри, и его голос обретал силу по мере того, как его самого охватывало все большее воз¬ буждение. — И все же, юноша, человек не может любить создание рук своих так, как он способен любить подобных себе! Человек никогда не может, относиться к кораблю так, как он относится к своим товарищам. Я плавал с-Томом еще в дни моей юности, когда все кругом каза¬ лось мне счастливым и радостным и, как говорил он, когда я ничего не знал и потому ничего не боялся. Я был тогда лентяем, воспитанным старым отцом и доброй матерью, и он сделал для меня то, чего не могли бы сделать мои родители, — в море он был мне отцом и матерью! Целыми днями и месяцами обучал он меня искусству нашего ре¬ месла, а потом, когда я уже стал взрослым, следовал за мной с корабля на корабль, по всем морям и океанам, и теперь покинул меня только для того, чтобы умереть там, где должен был умереть я, потому что он устыдился бросить несчастный «Ариэль» в час гибели...- — Нет, нет, нет, причиной тому были лишь его суеве¬ рие и гордость!—прервал его Мерри. Однако, заметив, что Барнстейбл обеими руками за¬ крыл лицо, стараясь скрыть волнение, юноша больше не промолвил ни слова, Он сидел, с уважением глядя на лей¬ тенанта, который тщетно пытался подавить слезы. Мерри сам весь дрожал, слыша судорожные рыдания, которые рвались из груди Барнстейбла. А увидев, как большие сле¬ зы медленно капают сквозь пальцы Барнстейбла на песок, он испытал не меньшее облегчение, чем испытал сам лей¬ тенант, дав исход горю. За слезами последовал сильный взрыв чувств, редкий у человека, достигшего зрелости. Такой порыв, уж если он овладевает человеком, который со всем благородством своего характера борется с преврат¬ ностями судьбы, подобно стремительному потоку сметает все искусственные преграды, созданные обычаями и обра¬ зованием для защиты гордости мужчины. Мерри всегда с глубоким уважением внимал строгому голосу командира перед лицом опасности, а вместе с тем был весьма привя¬ зан к нему и ценил доброту и ласку лейтенанта в беспеч¬ ные минуты веселья. Но сейчас он сидел возле командира в глубоком молчании, испытывая чувство, близкое к бла¬ гоговению. Долгой и суровой была душевная борьба в 66,9