Том 4. Белая гвардия

Гайдамак (наверху. Машет шашкой). Нема больше никого. Нема билогвардейцев. Победа. Победа.

Галаньба. Хлопцы, пулеметы к окнам, занимайте все углы. За́раз. За́раз.

Гайдамаки разбегаются.

Гайдамак (на средней площадке, наклоняясь к Наю). Не дыхает, падаль офицерская. (Толкает ногой.)

Най-Турс (поднимаясь по лестнице). Кто командует отрядом? Где офицер?

Николка. Никого из офицеров нет. Я старший, я командую.

Най-Турс. Ладно. Я пгинимаю команду. Юнкега, слушать. Сгывайте погоны, кокагды, подсумки, бгосайте винтовки, бегите домой. Спгячьтеь, гассыпьтесь. Отсюда из гимназии подвальным ходом на Подол. Бой кончен. Бегом магш.

Юнкера Ная бросают винтовки, бегут вниз. Крики: «Куда», «Как же так», «Спасайтесь», «Скорее». Все бегут, кроме Николки.

Най-Турс. Так. Так. Вниз, вниз. На Подол (Николке). Оглох, что ли. Команду слышал?

Срывает с Николки левый погон.

Снимай. Снимай. Сказано — беги, щенок.

Вбегает наверх к пулемету, направляет его.

Уходи!

Николка. Не желаю, господин полковник.

Направляет ленту в пулемет. Най начинает стрелять. Верхние стекла трескаются.

Най-Турс. Удигай, глупый малый, говогю, удигай.

Удар в окно, блеск. Най внезапно вытягивается во весь рост и с верхней площадки падает на ступени.

Николка (сбегая к нему). Господин полковник, господин, господин...

Грохот стекол за сценой.

Най-Турс. Унтег-цег, бгосьте гегойствовать к чегтям... Я умигаю... У меня сестга...

Смолкает.

2-й гайдамак. Брось, убитый в бою.

1-й гайдамак. Офицерская сволочь. Бач, царский гусар... ишь ты... штаны яки чорвонны...

Галаньба

(поднимаясь по лестнице). Убрать его вон.

Гайдамаки поднимают труп.

1-й гайдамак. Гоп!

Раскачивают Ная и бросают его в провал. Труба за сценой. Гул далеких криков. Появляется Болботун, за ним, звеня шпорами, гайдамаки в красных хвостах и 1-й штандарт голубой синим.

Галаньба. Пан полковник, гимназия взята.

Болботун. Слава. Слава.

Галаньба. Якими частями занимать здание?

Болботун. Перший курень станет на хороне здесь. Вместе со штабом и разведкой. Штандарты всех куреней сюда.

Галаньба. Хлопцы, занимайте весь корпус. Штандарты сюда. Сюда!

Гайдамаки вносят один за другим штандарты разных полков. Движение, суета. За сценою приближающийся марш.

Гайдамак (выбегая). Пан полковник. Подходит третий и четвертый курени.

Болботун. Це гарно. (Галаньбе.) Пан сотник, знамена треба поднять на балкон, показать войскам.

Галаньба. Слухаю, пан полковник. Хлопцы со штандартами за мной.

Знамена плывут вверх по лестнице. Галаньба наверху у портрета.

Гайдамаки, скидайте царя.

Гайдамаки шашками выламывают портрет, поднимают его. Внизу появляется Максим.

Гайдамак. Ты кто? Откуда?

Максим. Много войска было... и каждые ломают... ломают... а кто будет отвечать? Максим.

Гайдамак. Сказывся старик. Кто ты такой? Ты сторож?

Максим. Господи боже мой...

Гайдамак. Уйди, старик.

Портрет с громом подает в провал.

Гайдамаки. Ура!

За портретом балконная дверь. Взламывают ее. Выносят штандарты на балкон.

Болботун (среди штандартов на балконе. Взмахивает рукой. Гул несколько утихает). Киев занят. Белогвардейские гетманские банды разбиты. Украинской победоносной республиканской армии — слава!

На сцене и за сценой громкий крик: «Слава!»

Вождю армии батькови Петлюре — слава!

Крик.

Першей кинной дивизии — слава! Слава!

Громовой крик: «Слава!»

Занавес

Конец третьего акта

Акт четвертый

Картина первая

Квартира Турбиных, утром. Николка в рубашке, подтяжках и штатских брюках спит на тахте. Висок у него заклеен марлей.

Лариосик (говорит в портьеру). Да, с любовником. На том самом диване, где я ей в начале нашей совместной жизни читал стихи Пушкина. (Входит в комнату спиной. В руках у Лариосика чемодан, клетка с птицей и голубое письмо.) Хорошо, Елена Васильевна, я побуду с ним и познакомлюсь, пока вы оденетесь.

Николка (спросонок). Кто? Кто? Кто?

Лариосик. С любовником...

Николка. Это я еще не проснулся и как Алеша вижу кошмар с желтыми отворотами. (Лариосику.) Уйди!

Лариосик (приятно улыбаясь). Виноват. Простите, что я вас разбудил. Позвольте мне пожать вашу руку. (Жмет.) Я вижу, что вы удивлены. Вам, вероятно, не все ясно, так вот не угодно ли вам письмо. Оно вам все объяснит. Впрочем, позвольте, я его сам прочитаю. У моей мамы такой почерк, что только я один могу его разобрать. Она, знаете ли, иногда напишет, а потом сама ничего не разбирает. У моего покойного папы, впрочем, тоже был отвратительный почерк. Это у нас фамильное. Вы разрешите?

Николка. Пожалуйста.