Том 4. Часть 1. Послевоенные годы в странах Европы, 1919-1929

Нужно было добиться победы (бои на фронтах гражданской войны). Несмотря на взорванные мосты (…), на сброшенные под откос паровозы (…),

разорванные рельсы (…), Красная Армия (…) сражалась (раненые — людские толпы — обгорелые трупы — пожары). Ленин говорил

(хроникальные кадры): "Огонь!» (пушки, пулеметы в действии)… Сегодня старое кажется кошмаром (снег, поезда, стоящие из-за заносов, трамваи, замершие на улицах, и т. д.). Шагай, Совет! За Восстановление!»

После этого вступления в фильме показывались итоги работ по восстановлению к началу 1926 года. По хроникальным кадрам, смонтированным в пропагандистском стиле, видно, чего именно Советскому Союзу удалось добиться только к 1926 году, то есть когда «Броненосец «Потемкин» Эйзенштейна еще только вышел на экраны. Как пример достигнутых успехов Вертов смонтировал поливочную машину на улицах города, электролампочку, загорающуюся и в рабочих предместьях и в сельской избе; вновь пробуренный или перестроенный колодец на деревенской площади; полкилометра трамвайных рельсов, уложенных в одном из районов Москвы; рабочие поселки, насчитывающие всего лишь несколько одноэтажных домов; громкоговорители, установленные на одной из московских площадей; реконструированный мост и сельскохозяйственные машины, изготовленные в СССР и напоминающие огромные железные грабли.

В фильме «Шагай, Совет!» были также эпизоды, посвященные различным социальным бедствиям — бандитизму, проституции, безработице, спекуляции, — всплывшим на поверхность в годы нэпа. Кадры, показывающие, как нэпманы прожигают жизнь в ресторанах и танцевальных заведениях, монтировались с кадрами вечерних школ, библиотек, детских садов, спортивных площадок… и ночлежек для безработных. Миллионами насчитывались беспризорники, и мальчики и девочки, — трагический итог гражданской войны и иностранной интервенции; они бродили по всей стране, объединяясь в банды малолетних преступников или попрошаек.

В «Интернационале» есть такая строка: «Весь мир насилья мы разрушим…» И в самом деле, в 1920 и 1921 годах разрушено было все — не было ни хлеба, ни фильмов. Гражданская война, разрушительные бои, голод, нехватка сырья, горючего, электроэнергии, «белый» саботаж и «черный рынок» — все это привело к прекращению кинематографического производства. В Москве — в центре кинопромышленности — в 1920 году, по свидетельству Р. Маршана и П. Вейнштейна, «были закрыты все кинотеатры, кроме одного — на Арбатской площади. В сходной ситуации находилось производство фильмов. Все крупные фирмы — «Нептун», «Ханжонков», «Харитонов» и другие — не сняли ни одного метра пленки, и часто владельцы фирм становились свидетелями того, как из закрытых кинотеатров вывозилось, расхищалось, приходило в негодность оборудование. Сохранились только киностудии Ермольева и фирмы «Русь»…».

Лишь по окончании этого трудного периода в жизни страны из почти полного небытия внезапно возникло советское кино, поднявшееся на самую вершину искусства.

В творческом отношении пустота была частично восполнена эмигрантами. В 1920 году Яков Протазанов, лучший из режиссеров, и Иван Мозжухин, самый знаменитый из дореволюционных актеров кино, находились в Париже. Самая известная из актрис — Вера Холодная — умерла в Одессе от «испанского гриппа». Что же до кинематографистов, оставшихся в РСФСР, то, сформировавшись профессионально на студиях в годы царизма, они, искренне преданные революции, в своих взглядах на кино оставались тем не менее пленниками прошлого. Они смотрели на кино более как на коммерческое предприятие, чем как на искусство, и их взгляды на режиссуру и сценарий принадлежали скорее 10-м, чем 20-м годам.

Потому странное впечатление оставляет сегодня фильм «Мать», снятый Александром Разумным и впервые торжественно представленный 1 мая 1920 года как одно из первых выдающихся произведений советского кино.

Сценарий М. Ступиной заслуживает высокой оценки своей верностью литературному первоисточнику. Он тщательно воспроизводит роман Горького и поэтому ближе к экранизации, сделанной в 1954 году М. Донским, нежели к фильму В. Пудовкина, в котором сценарист Н. Зархи гораздо вольнее обошелся с текстом романа. Съемки А. Левицкого содержали несколько замечательных кадров, например в натурном эпизоде, где мать раздает суп рабочим. Но заснеженных пейзажей недостаточно для того, чтобы придать хотя бы относительную достоверность эпизоду побега сына, решенному с удручающей наивностью. Актерское исполнение катастрофично. Грубо загримированная актриса Д. Сычева превращала Мать в мегеру. Вокруг нее, на фоне декораций из раскрашенной ткани, суетились бездушные силуэты. Вдохновенный горьковский сюжет оказывался сведен к перипетиям романа-фельетона, к «живым картинкам», выдержанным в стиле французских фильмов времен ССАЖЛ, то есть 1908–1910 годов.