Том 4. Черный карлик. Пуритане

   —      Отношение генерала Дэлзэла нас нисколько не удивляет, ведь ничего иного мы от него и не ждали; отношение вашей светлости также соответствует тем надеждам, с которыми я сюда направлялся. Мне остается только добавить, что даже в случае беспрекословного подчинения, на чем вам угодно настаивать, остается чрезвычайно сомнительным, поможет ли нам ваше ходатайство, если короля окружают такие советники. Я передам нашим вождям ответ вашей светлости на нашу петицию, и, раз мы не можем добиться мира, нам придется вести войну.

    —     Прощайте, сударь, — сказал герцог. — Итак, я откладываю атаку на один час, только на час. Если вы пришлете ответ в течение этого срока, меня можно будет найти на этом же месте, и я буду искренне рад, если он избавит нас от напрасного кровопролития.

    В этот момент Дэлзэл и Клеверхауз снова обменялись многозначительною улыбкой. Герцог ее заметил и повторил свои слова со спокойным достоинством:

    —     Да, господа, я сказал, что надеюсь на разумный ответ, который избавил бы нас от напрасного кровопролития. Полагаю, что в моем пожелании не заключается ничего, заслуживающего вашей насмешки или вашего порицания.

    На это замечание герцога Дэлзэл ответил суровым взглядом, но промолчал. Клеверхауз, скривив губы в ироническую улыбку, учтиво, сказал, что не ему судить, справедливы ли мнения его светлости.

    Герцог движением руки отпустил Мортона. С прежним эскортом, мимо готовой к наступлению армии, направился он в лагерь нонконформистов. Поравнявшись с блестящими кавалеристами, в которых узнал лейб-гвардейцев, он увидел Клеверхауза, успевшего занять свое место перед полком. Заметив Мортона, он подъехал к нему и с подчеркнутой вежливостью сказал:

    —     Сколько мне помнится, я встречаю мистера Мортона из Милнвуда уже не впервые?

    —     Если мое присутствие здесь причиняет неудовольствие вам или еще кое-кому, — сказал, усмехнувшись, Мортон, — то уж, во всяком случае, не по вине полковника Грэма.

    —     Разрешите по крайней мере заметить, — проговорил Клеверхауз, — что нынешний образ действий мистера Мортона полностью подтверждает мнение, которое я составил о нем, и что мои действия в нашу прошлую встречу были не чем иным, как выполнением моего долга.

    —     Согласовать свои действия с долгом, а долг — с совестью — ваше дело, полковник Грэм, а отнюдь не мое, — ответил Мортон, оскорбленный замечанием Клеверхауза, который в учтивой форме домогался признания справедливости приговора, едва не приведенного в исполнение.

   —     Погодите минутку, — сказал Клеверхауз.— Эвендел утверждает, что я виноват перед вами и должен загладить свою вину. Полагаю, что я всегда буду делать различие между великодушным, благородным, образованным человеком, который, и заблуждаясь, действует, руководствуясь высокими побуждениями, и тупыми, фанатичными изуверами с кровожадными убийцами во главе. Поэтому, если они не побросают оружие и не разбредутся после вашего прибытия в лагерь, прошу вас, возвращайтесь сюда и сдавайтесь — ведь они, уверяю вас, не продержатся и получаса. Если вы решитесь на этот шаг, разыщите меня. Монмут, как это ни странно, не сможет вас защитить, Дэлзэл — не захочет, один я и смогу и захочу. Я обещал это Эвенделу, если вы доставите мне такую возможность.

   —     Я был бы очень признателен лорду Эвенделу,— холодно произнес Мортон, — если бы его план не основывался на мысли, что меня можно убедить покинуть людей, с которыми я связан совместной борьбой. Что касается вас, полковник, то вы премного меня обяжете удовлетворением совершенно иного рода; по истечении часа вы, быть может, найдете меня на западной половине Босуэл-бриджа со шпагой в руке.

   —     Буду счастлив встретиться с вами в указанном месте, — сказал Клеверхауз, — но, быть может, вы все-таки подумаете о моем предложении.

   Они распрощались и разъехались в разные стороны.

   —     Славный он парень, Лэмли, — сказал Клеверхауз, обращаясь к находившемуся рядом с ним офицеру. — Впрочем, погибший он человек, и пусть кровь его будет на нем.

   Произнеся эти слова, он занялся приготовлениями к предстоящему бою.

Глава XXXI

Но чу, не тот уже в лагере шум, Прощай, и мир и покой.

                                       Бернс

Явился ополченцев полк,

В цвет голубой одет,И Лондон дал пятьсот солдат, Одетых в красный цвет.

                       Строфы Босуэла

    Покинув аванпосты регулярной армии, где царил образцовый порядок, и достигнув расположения войска пресвитериан, Мортон не мог не почувствовать разительного отличия в дисциплине и с тревогой подумал о будущем. Разногласия, волновавшие военный совет, теперь захватили всех, вплоть до последнего рядового. Дозоры и патрули повстанцев охотнее занимались жаркими спорами об истинных причинах гнева господня и определением того, что есть эрастианская ересь, чем разведкой и наблюдением за врагом, хотя уже доносились барабанная дробь и звуки труб королевской армии.