Том 4. Материалы к биографиям. Восприятие и оценка жизни и трудов

Друзья, в сей день был мой возврат,Но он для нас и день разлуки;На дружбу верную дадим друг другу руки:Кто брат любовию, тот и в разлуке брат.О, нет! не может быть для дружбы расстоянья!Вдали, как и вблизи, я буду вам родной,А благодарные об вас воспоминаньяВозьму на самый край земной.

Вас, добрая сестра[320], на жизнь друг верный мой,Всего, что здесь мое, со мною разделитель,Вас брат ваш, долбинский минутный житель,Благодарит растроганной душойЗа те немногие мгновенья,Которые при вас, в тиши уединенья,Спокойно музам он и дружбе посвятил.Что б рок ни присудил,

Но с долбинской моей семьейРазлука самая меня не разлучит:Она лишь дружеский союз наш утвердит.Мой ангел, Ванечка[321], с невинной красотою,С улыбкой милой на устах,С слезами на глазах,Боясь со мной разлуки,Ко мне бросающийся в руки,

И Машенька[322], и мой угрюмый Петушок[323],Мои друзья бесценны…Могу ль когда забыть их ласки незабвенны?О, будь же, долбинский мой милый уголок,Спокоен, тих, храним святыми небесами.Будь радость ясная ваш верный семьянин,И чтоб из вас в сей жизни ни один

Не познакомился с бедами.А если уж нельзя здесь горе не узнать,Будь неизменная надежда вам подруга,Чтоб вы при ней могли и горе забывать…Что б ни было, не забывайте друга…

II. Письмо В. А. Жуковского императору Николаю Павловичу о И. В. Киреевском[324]

1832 год

Я перечитал с величайшим вниманием в журнале «Европеец» те статьи, о коих Ваше Императорское Величество благоволили говорить со мною и, положив руку на сердце, осмеливаюсь сказать, что не умею изъяснить себе, что могло быть найдено в них злонамеренного. Думаю, что я не остановился бы пропустить их, когда бы должен был их рассматривать как цензор.