Том 4. Мио, мой Мио! [Мио, мой Мио! Братья Львиное Сердце. Ронья, дочь разбойника. Солнечная Полянка]

Ночью ей приснилось, будто Маттис сидит один в темном еловом лесу и плачет так сильно, что у его ног натекло целое озеро, а в глубине этого озера сидит она сама, еще совсем маленькая, и играет шишками и камешками, которые он подарил ей.

12

Проснувшись ранним утром, они отправились к реке посмотреть, попала ли в сеть рыба.

— Сеть нужно вытаскивать до того, как прокукует кукушка, — сказала Ронья.

Она шла по тропинке впереди Бирка, весело подпрыгивая. Тропинка была узкая и извилистая. Она спускалась вниз по горному склону, поросшему молодым березняком. Ронья вдыхала аромат молодых березовых листьев. Они пахли хорошо, они пахли весной! Это радовало Ронью, оттого-то она и подпрыгивала всю дорогу.

Следом за ней шел еще совсем сонный Бирк.

— Может, в сетях вовсе и нет рыбы! Ты, поди, думаешь, что там ее полным-полно?

— В этой реке водится лосось, — ответила Ронья, — странно будет, если ни одна из рыбин не запрыгнет в нашу сеть.

— Странно будет, если ты, сестренка, не прыгнешь скоро носом в реку.

— Это мои весенние прыжки.

Бирк засмеялся:

— Эту тропинку словно нарочно проложили для весенних прыжков. Как ты думаешь, кто протоптал ее?

— Может быть, Маттис. Когда жил в Медвежьей пещере. Он любит лососину.

Она замолчала, ей не хотелось думать о том, что Маттис любит и чего он не любит. Ронье вспомнился ночной сон, и его она тоже хотела забыть. Но мысль о нем возвращалась снова и снова, как назойливый слепень, и не хотела оставлять ее в покое. Но тут она увидела, что в сети бился, поблескивая, лосось. Это была большущая рыбина — на много дней еды хватит. Бирк вытащил лосося из сети и сказал, довольный:

— Теперь, сестренка, мы с голоду не умрем, уж это я тебе обещаю.

— До зимы, — добавила Ронья.

Но до зимы было далеко, стоило ли сейчас думать о ней? Она — решила отгонять назойливые мысли-слепни.

Они надели лосося на палку, взвалили его на плечи и отправились в пещеру. Вдобавок они тащили волоком поваленную ветром березу. Они привязали ее кожаными ремнями к поясам и с трудом волокли вверх по склону, как ломовые лошади. Им нужно было дерево, чтобы смастерить миски и прочую утварь.

Когда Бирк обрубал ветки, топор скользнул по стволу и поранил ему ногу. Ступая по тропинке, он оставлял кровавый след, но это его вовсе не печалило.

— Пустяки, пусть себе кровоточит, пока ей это не надоест!

— Ишь ты, какой храбрый! А вдруг медведь учует твои следы и захочет узнать, откуда взялась эта вкусная кровь?

Бирк засмеялся:

— Тогда я покажу ему откуда — своим копьем!

— Лувис всегда прикладывает к кровоточащей ране сушеный белый мох, — задумчиво сказала Ронья. — Надо будет и мне запасти побольше мха. Кто тебя знает, когда ты вздумаешь в следующий раз садануть себя в ляжку!

Так она и сделала, принесла из леса целую охапку белого мха и положила на солнышке сушиться. А Бирк угостил ее жаренным на углях лососем. И ела она эту рыбу не в последний раз. Несколько дней подряд они только и делали, что ели лососину и мастерили деревянные миски.

Нарубить березовые заготовки было делом нехитрым, они рубили их по очереди, и ни один из них не поранился. Вскоре пять отличных деревянных болванок были готовы. Оставалось только вырезать из них миски. Они решили, что нужно именно пять посудин. Но уже на третий день Ронья спросила:

— Бирк, что, по-твоему, хуже: жареный лосось или волдыри на руках?

На этот вопрос Бирк не мог ответить, потому что и то и другое было отвратительно.

— Да, я знаю, что нам нужен какой-то другой инструмент. Вырезать посуду ножом — адская работа.

Но другого инструмента у них не было, и они по очереди строгали и скоблили, покуда не смастерили что-то похожее на миску.

— Больше я ни одной посудины делать не буду ни за что на свете. Наточу ножик в последний разок. Дай-ка мне его!

— Нож? — удивилась Ронья. — Да ведь он у тебя!

Бирк покачал головой:

— Нет, это ты брала его только что. Давай его сюда!

— Нет у меня ножа! Ты не слышишь, что ли, что я тебе говорю?

— А куда ты его подевала?

Ронья рассердилась:

— Куда ты его подевал? Ты брал его в последний раз.

— Не ври! — ответил Бирк.

Обозленные, они молча стали искать нож. Обшарили всю пещеру и площадку перед ней. Но нож исчез.

— Разве я не говорил тебе, что без ножа в лесу пропадешь? — спросил Бирк.

— Тогда тебе нужно было получше беречь его! — ответила Ронья. — И вообще, ты порядочное дерьмо! Сам потерял, а на других сваливаешь!

Бирк побледнел от злости:

— Помолчала бы ты, дочь разбойника! На тебя это больше похоже! И с такой вот мне приходится жить в одной пещере!

— А ты не живи! Оставайся со своим ножом! Если только найдешь его! И вообще, катись-ка ты отсюда!

Слезы обиды брызнули у нее из глаз. Она уйдет в лес, подальше от него. Ни за что на свете не захочет она больше ни видеть его, ни говорить с ним!

Бирк видел, как она скрылась в лесу. Это разозлило его еще больше, и он крикнул ей вслед:

— Катись ко всем виттрам! Туда тебе и дорога!

Он поглядел на мох, лежавший у входа в пещеру, как куча мусора. Глупая выдумка Роньи. Он в ярости расшвырял мох ногами.