Том 4. Мио, мой Мио! [Мио, мой Мио! Братья Львиное Сердце. Ронья, дочь разбойника. Солнечная Полянка]

Юнатан тоже их увидел, но я не заметил, чтобы он испугался. Мы сидели молча, ожидая, что они проедут мимо. Но они не проехали мимо. Они остановились, соскочили с коней, словно собирались отдохнуть или у них было тут дело.

Я спросил Юнатана:

— Как ты думаешь, это они тебя ищут?

— Да нет, — ответил Юнатан. — Они едут из Карманьяки в Долину Терновника. Там, дальше, у водопада Кармафаллет, есть висячий мост, и Тенгиль обычно посылает своих солдат этим путем.

— Но им не обязательно было останавливаться именно здесь, — сказал я.

Юнатан согласился со мной.

— Да, в самом деле, мне не хотелось бы, чтоб они меня увидели, — сказал он, — и пусть хоть на минуту перестали бы забивать свои дурацкие головы мыслями о том, куда подевался какой-то там Львиное Сердце.

Шесть всадников насчитал я наверху, на круче. Они болтали о чем-то и шумели, показывая пальцами вниз, в воду, но расслышать, о чем они говорят, было невозможно. Но вот внезапно один из них погнал свою лошадь вниз по склону, прямо к реке. Он ехал верхом прямо на нас, и я порадовался, что дерево — такое надежное укрытие.

Другие кричали ему вслед:

— Брось эту затею, Перк! Утонешь сам и утопишь коня!

Но он — тот, кого они называли Перком, — только засмеялся и крикнул им в ответ:

— Сейчас увидите! Если не доберусь живым до этой скалы или не вернусь обратно, приглашаю вас на кружку пива,[8] всех до единого, клянусь вам!

Тут мы поняли, что он задумал.

В некотором отдалении от нас над стремниной высилась скала. Бурные течения бушевали вокруг нее, и только небольшая ее часть виднелась над водой. Но Перк, видно, успел заметить скалу, когда они проезжали мимо, и ему захотелось похвастаться, какой он храбрец.

— Ну и дурак! — осудил Перка Юнатан. — Неужто он думает, что лошадь может плыть против течения аж до самого скалистого островка?

Перк уже сбросил с себя шлем, и плащ, и сапоги. Он сидел верхом в одной рубахе и штанах и пытался заставить свою лошадь — красивую вороную кобылицу — спуститься вниз, в реку. Перк орал на нее, и шумел, и гнал ее, но лошадка не желала спускаться по откосу. Ей было страшно. Тогда он ударил ее. Хлыста у него не было, и он стал лупить ее кулаками по голове. И я услышал, что Юнатан всхлипнул, точь-в-точь как тогда, на площади.

В конце концов Перк все-таки добился своего. Кобыла ржала, перепуганная насмерть, но все же бросилась в реку только потому, что так вздумалось этому болвану. Ужасно было видеть, как лошадка боролась с подхватившим ее течением.

— Ее принесет течением прямо к нам, — сказал Юнатан, — как бы там Перк ни бился, к скале ее ни за что не пригнать.

Но она старалась, она действительно старалась из последних сил. О, как она билась, как надрывалась, бедная кобылка, и как смертельно боялась, чувствуя, что река намного сильнее ее!

Даже Перк понял наконец, что речь идет теперь и о его жизни. Тогда он попытался повернуть кобылу обратно к берегу, но тут же понял, что это бесполезно, потому что водные потоки не желали повиноваться ему! Они стремились загнать его прямо в Кармафаллет, и поделом ему! Но кобылку, ее… мне было жаль. Она была теперь совершенно беспомощна. Ее несло прямо к нам, точь-в-точь как предсказывал Юнатан. Скоро они пронесутся мимо нас и исчезнут. Я уже видел страх в глазах Перка, он знал, куда его несет течение.

Я повернул голову, чтобы поглядеть, где Юнатан, и вскрикнул, увидев его. Он висел на дереве над самой водой, стараясь дотянуться к ней как можно ближе. Он висел там, обвивая ногами ствол дерева, то подтягиваясь вверх, то опускаясь вниз. И в тот самый миг, когда Перк очутился прямо под нами, Юнатан вцепился ему в волосы и подтянул вверх, так, чтобы Перк мог схватиться за ветви.

А потом Юнатан позвал кобылу:

— Сюда, кобылка! Сюда!

Она проплывала уже мимо, но тут отчаянно рванулась к нему. Хотя на спине у нее не было уже этого рохли Перка, все же она должна была вот-вот скрыться под водой и утонуть. Но Юнатану как-то удалось схватить ее за уздечку, и он стал тянуть ее к себе. Началась жестокая борьба, не на жизнь, а на смерть, потому что река не желала отпустить свою жертву, ей хотелось получить их обоих — и лошадь, и Юнатана.

Совершенно обезумев, я заорал, обращаясь к Перку:

— Помоги, чертов бычище! Помоги!

Он уже вскарабкался на дерево и сидел на ветвях, надежно и уверенно, совсем близко от Юнатана. Но единственное, что сделал негодяй, желая помочь ему, — он нагнулся вниз, к Юнатану, и закричал:

— Эй ты, брось лошадь! Там, в лесу, пасутся две другие, я могу взять одну из них вместо этой! Да брось ты ее!

Я всегда слышал, что стоит разозлиться, как сразу становишься сильнее, и, если этому верить, можно сказать, что Перк все же помог Юнатану подтянуть наверх кобылу.

А потом Юнатан сказал Перку:

— Дурья ты башка! Думаешь, я спас тебе жизнь для того, чтобы ты украл мою лошадь?! И тебе не совестно?!

Может, Перку и стало совестно, не знаю. Не произнеся ни слова, не спросив, ни кто мы, ни откуда, он поднялся наверх по откосу вместе со своей несчастной лошадью, и вскоре он и весь его отряд скрылись из виду.