Том 4. Мио, мой Мио! [Мио, мой Мио! Братья Львиное Сердце. Ронья, дочь разбойника. Солнечная Полянка]

— Идем же, Карл, — снова настойчиво повторила она.

Но в эту минуту я кое-что вспомнил.

— Юсси, — попросил я, — открой свою грудь и покажи, что у тебя там, под рубашкой.

Лицо Юсси стало белым как мел. Даже София с Хубертом должны были это заметить. И он положил руку на грудь, словно желая что-то защитить.

Некоторое время стояла тишина. Но затем Хуберт строго сказал:

— Юсси, сделай то, о чем просит мальчик!

София молча стояла, долго и неотрывно глядя на Юсси. Но он отвел глаза.

— Нам надо спешить, — повторил он.

Взгляд Софии стал строгим.

— Не так уж нам надо спешить, — сказала она. — Ты подчиняешься мне, Юсси, покажи мне свою грудь!

На Юсси страшно было смотреть. Он тяжело дышал, испуганный, остолбеневший, не зная, бежать ли ему прочь или оставаться. София подошла к нему. Но он оттолкнул ее локтем. Этого ему делать не следовало. Крепко схватив Юсси, она разорвала его рубашку.

А под нею, на груди, стояло клеймо Катлы. То была драконья голова, яркая, как кровь.

Тут София побледнела еще больше, чем Юсси.

— Предатель, — сказала она. — Будь ты проклят за то зло, которое причинил долинам Нангиялы!

Юсси наконец вернулся к жизни. Со страшными проклятиями кинулся он к своей лошади. Но Хуберт уже стоял рядом и преградил ему путь. Тогда Юсси стал неистово метаться в поисках другого пути, чтобы ускользнуть. И он увидел лодку. Одним прыжком очутился он там, и не успели София с Хубертом подбежать к берегу, как течение унесло его за пределы досягаемости.

Тогда он засмеялся, смех его был мерзок и отвратителен.

— Я покараю тебя, София! — закричал он. — Когда я стану наместником Долины Вишен и вернусь, я жестоко покараю тебя!

«Несчастный ты дурень, никогда больше не попадешь ты в Долину Вишен, — подумал я. — Ты попадешь лишь в водопад Кармафаллет».

Он попытался грести, но яростные волны швыряли лодку в затягивавшие ее водовороты и неистово боролись друг с другом, пытаясь сокрушить ее. Они вырвали весла у Юсси из рук. А тут подоспела пенистая, шипящая волна и опрокинула его в воду. Тогда я заплакал, желая ему спасения, несмотря на то, что он был предателем. Но спасения для Юсси не было, я это знал. Это было так ужасно и так горестно — стоять в сумерках, и смотреть, и знать, что Юсси совершенно одинок и беспомощен в этих водоворотах. Один раз мы видели, как он поднялся на гребень волны. Затем он снова погрузился в пучину. И больше мы его не видели.

Теперь было уже почти совсем темно. Теперь, когда Река Древних Рек схватила Юсси и понесла его в водопад Кармафаллет.

15

В конце концов настал день битвы, которого все ждали. В тот день буря бушевала над Долиной Терновника так, что деревья клонились к земле и ломались. Но это, верно, была вовсе не та буря, которую имел в виду Урвар, говоря:

— Грянет буря свободы, она сокрушит насильников подобно тому, как она рушит и валит деревья. С грохотом промчится она, сметая всякое рабство на своем пути и возвращая нам наконец свободу!

Он сказал это на кухне Маттиаса. Туда тайно приходили люди, чтобы послушать и увидеть его. Да, они хотели видеть его и Юнатана.

— Вы оба — наше утешение и наша надежда, вы — все, что у нас есть, — говорили они. И, крадучись, приходили по вечерам в Маттиасгорден, хотя знали, как это опасно.

— Потому что они хотят слушать о буре свободы, точь-в-точь как дети хотят слушать сказки, — объяснял Маттиас.

День битвы — единственное, о чем они думали и к чему стремились. Да и неудивительно. После бегства Урвара Тенгиль стал еще более жестоким, чем прежде. Каждый день придумывал он все новые и новые казни и муки для жителей Долины Терновника, поэтому они еще неистовей, чем когда-либо, ненавидели его, а в долине ковали все больше и больше мечей.

Из Долины Вишен являлось на помощь все больше и больше борцов за свободу. У Софии и Хуберта были тайные военные лагеря в самых дальних лесных чащобах, у Эльфриды. Иногда по ночам София проходила подземным ходом в кухню Маттиаса, и они строили военные планы, она, Урвар и Юнатан.

Я лежал там и слушал, потому что спал я теперь на диване в кухне, ведь Урвару тоже нужно было укрываться в тайнике. И всякий раз, когда приходила София, она говорила:

— А, вот и мой спаситель! Я ведь не забыла поблагодарить тебя, Карл?

И тогда Урвар всякий раз повторял, что я — герой Долины Терновника, я же думал о Юсси, лежавшем в темной воде, и чувствовал только страшную печаль.

София заботилась также и о хлебе для Долины Терновника. Его переправляли из Долины Вишен по горным тропам и доставляли контрабандой через подземный ход. Маттиас расхаживал с заплечным мешком на спине и тайком разносил хлеб по дворам. Я не знал прежде, что люди могут стать такими счастливыми при виде маленького ломтика хлеба. Теперь я это видел, потому что сопровождал Маттиаса в его странствиях. И я видел, как мучились люди в долине, и слышал, как они говорят о дне битвы; они жаждали, чтобы день этот пришел скорее.

Сам я страшился этого дня, но все-таки уже почти мечтал о нем, да, и я тоже. Потому что невыносимо было только томиться в ожидании. А также и опасно, считал Юнатан.