Том 4. Письма 1820-1849

Конечно, у меня было много причин предвидеть в недалеком будущем ту утрату, которую мы только что понесли, и уже несколько лет при каждой нашей разлуке я не мог освободиться от грустного предчувствия… и, однако, даже посейчас я не могу привыкнуть к мысли, что его нет более среди нас^*, что наше прощание в Москве было прощанием навеки… Я знаю, лишь немногие сохраняют своих родителей до того возраста, коего достигли мы, — и все же в первую минуту этой утраты, независимо от возраста, в котором она настигает нас, испытываешь совсем особое чувство покинутости и беспомощности. Ощущаешь себя постаревшим на двадцать лет, ибо сознаешь, что на целое поколение приблизился к роковому пределу… С нетерпением жду от Сушковых^* подробностей, которые мне неизвестны. По-видимому, смерть его была столь же спокойной, сколь благостной и любвеобильной была его жизнь. Это была натура лучшая из лучших, душа, которую благословило Небо… Без сомнения, и я, и все мы будем вечно сожалеть, что никто из его детей не присутствовал при его последних минутах. Но я с отрадой узнал из письма маминьки то, что, впрочем, легко было предугадать, — что все, кто его окружали, оплакивали его так, как оплакивают родного отца… Здесь я убедился в этом на примере Лукьяна

^*, который залился горючими слезами, известившись о случившемся… Что до меня, я бы не поверил, что при получении подобного известия мог бы хоть мгновение колебаться, ехать ли мне к маминьке. И, однако, обстоятельства сложились так, что в ту минуту отъезд был для меня совершенно немыслим. Я рассчитал, что как бы я ни торопился, я должен был бы, едва примчавшись, тотчас пуститься в обратный путь, дабы вернуться сюда к родам жены…^* Не могу выразить, как расстроила меня эта незадача… Весьма неприятно также полное неведение, в коем мы находимся касательно моего брата Николая^*

.

Простите, любезная кузина. Еще раз благодарю вас за ваше участие и дружбу. — Засвидетельствуйте мое самое глубокое почтение тетушке Надежде Николаевне^*, о болезни коей я весьма сожалею. Жена поручает передать вам самый сердечный привет.

Ф. Тютчев

Тютчевой Е. Л., начало мая 1846^*

118. Е. Л. ТЮТЧЕВОЙ Начало мая 1846 г. Петербург

С.-Петербург

Dieu veuille permettre, chère maman, que cette lettre, quand elle vous parviendra, vous trouve un peu remise et soulagée… Je n’ai pas de mots pour vous dire ce que j’ai éprouvé… Depuis quatre jours que je sais la nouvelle, je ne puis pas relire le terrible billet que vous avez écrit à Dorothée, que vous devez avoir écrit dans le moment même… Sans éprouver le même serrement de cœur que la première fois… Dix fois par jour le souvenir de ce qui est arrivé me réveille comme en sursaut… C’était là un terrible coup… Cette lettre que j’écris en ce moment, il ne la lira plus…

Ce n’est pas à moi dans l’état d’esprit où je suis à vous offrir des consolations. Ce n’est que de vous, de votre présence que je pourrais en recevoir. Ma seconde pensée, en apprenant la nouvelle, c’était celle de mes torts envers lui. Que d’occasions négligées pour lui donner les preuves d’affection qu’il appréciait tant. Lui qui était tout bonté et tout affection… C’est là une cruelle pensée et je sens que ce n’est qu’auprès de vous que je pourrais trouver à me rassurer un peu…

Que de fois ne m’a-t-il pas dit et écrit, en se plaignant de ma paresse à lui donner de mes nouvelles, que je n’avais plus pour longtemps à lui écrire et que je regrettai un jour de ne l’avoir pas fait plus souvent. Il avait bien raison. Je ne le sens que trop. Cela n’est une affreuse pensée que de me dire que plus d’une fois j’ai dû lui paraître ingrat. — Je repasse sans cesse dans ma pensée les derniers adieux, les tous derniers moments que nous avons passés ensemble dans cette voiture dans laquelle il m’avait conduit jusqu’au-delà des portes de la ville…^* Il était si bon, si calme et si serein… et tant d’autres souvenirs de mon dernier séjour auprès de vous. Toute cette bonté, toute cette affection inépuisable et qui se contentait de si peu de chose, qui était si peu exigente…

Maintenant je n’ai qu’un désir. C’est de vous revoir le plutôt qu’il se pourra et d’avoir par vous des détails sur ses derniers instants. Par le peu que j’en sais, j’ai la consolation de penser que sa fin a dû être exempté de souffrance et qu’il a peu senti les angoisses du dernier moment. — Mais vous, pauvre, chère maman, dans quel état vous deviez être dans ce moment-là… Je sais par expérience ce que c’est que d’être seul auprès du lit d’un mourant qui vous est cher… Mais vous, je me le dis avec bonheur, vous aviez pour vous soutenir votre inébranlable foi en Dieu — et ce divin secours ne vous aura pas manqué dans cette terrible épreuve… Je ne le sens que trop bien. Ce n’est que de là que peut venir toute force et toute résignation.