Том 4. Стихотворения 1930-1940

Жил да был мужик Авдей –Люди баили – злодей.Ликом строгий, богомольный, –В воскресенье, в день престольныйОн стоял, молясь Христу,В божьем храме на посту,У своей свечной конторки,Шевеля рукою горкиСеребра и медяков,Дань свечную бедняков.Прилежа к делам духовным,Был он старостой церковным, –Очень часто потомуПоп захаживал к нему,Быстро на угол крестился,За широкий стол садился, –Речь всегда его была,Как беречь себя от злаИ – с греховностью природной –Жизнью жить богоугодной,А не так, как червь в земле.Той порою на столе– «Всех нас кормит божье лето!» –Появлялось то и этоИ – за здравье и в помин –С чистой водочкой графин.Поп хозяином доволен:«До чего ж ты хлебосолен!Нет таких, как ты, людей.Хорошо живешь, Авдей:Два сынка под стать папаше,Две снохи – не сыщешь краше,Клад – хозяюшка твоя.Образцовая семья.Мир, согласие – на диво.Все работают радиво.Урожай всегда хорош.Человека знать в беде лишь.Ты ж всегда найдешь, уделишьБедняку… какой-то грош.На кого в нужде надея,Кто ж не знает? На Авдея!У тебя – чай, не солгу –Весь народ кругом в долгу.Брешут те, кому завидно:Нажился Авдей солидно,Накопил небось деньжат,Не узнаешь: где лежат?Зависть точит сердце злое.Зависть вытащит былое,Все, что в памяти хранит,Замутит и очернит:!Вот с чего-де началося,Вот как дело-то велося…Очернили, глядь, кругом:Благодетель стал врагом!»Поп не зря словами брякал.Выпивал рюмашку, крякал:«Ах, злодейка, хороша!» –И умильно, не спеша,Дань отдав делам утробным,Речь сводил к делам… загробным:«Вот… Живешь так, пьешь да ешь.Наживешь под старость плешь…Суетишься, дни торопишь,Денег, скажем так, накопишь,Только жить бы от плодовИзнурительных трудов,Глядь, приходит смерть без спросу,Над тобой заносит косу:– Представляй на божий судВсех грехов твоих сосуд! –А грехи у нас какие?Треволнения мирскиеИ погоня за грошом,За излишним барышом, –Но на том, однако, светеВ каждой прибыльной монете –Брал греша аль не греша? –Отдает ответ душа.Кто ж в тот час ей даст подмогу.Вознесет молитвы к богу,Чтоб снялась с нее вина?Церковь божья лишь одна!Пред владыкою всесильным

С воскурением кадильнымВсходит в райское жильеГлас молитвенный ее:– Сжалься, боже, над рабою,Предстоящей пред тобою,Ты бо праведен еси,Отпусти ей в небесиВсех ее проступков меруЗа раскаянье и веру,За ее предсмертный вкладВ мой церковный вертоградДля молитвенных прошенийО прощенье прегрешений! –Да… Достигши наших лет,Позаботиться нам следО семействе, – как иначе? –О душе своей тем паче.Забывать нельзя семьи:Дети кровные, свои…Но при часе при конечномВспомнить надо и о вечном,О загробном житии.Понял, раб господень?»«Понял».«О душе-то… порадей!»«Ох-ох-ох! – кряхтел Авдей. –Страшно слушать. Инда пронялУж меня смертельный потОт святых твоих забот.Х-хо!.. Молодки! Глаша, Катя!Тут меня отпел уж батя,Отпустил мне все грехи!»Ухмыльнулись две снохи,Принахмурились два сына.Знать, была тому причина.Люди врали, кто о чем.Был слушок, что старичина,На сынков смотря сычом,Был заядлым… снохачом.Люди брали на примету,Что дралися бабы в кровь,Что невесток – ту и эту –Ненавидела свекровь,Что в семействе образцовомВ поведении отцовомКрылась некая грязца,И два сына – были толки –Чай, не попусту, как волки,Озирались на отца,Озиралися с опаской, –Их отец своею ласкойТож не очень-то дарил;И работою морил,И грозился: «Знаю, черти,Ждете лишь отцовской смерти,Чтоб в сундук его залезть:Сколько денежек в нем есть?Не случилось бы промашки.Деньги все-таки… бумажки…Понимает их не всяк…Можно с ними так и сяк…»Глянешь так на человека,Жить ему б, кажись, два века:Прямо дуб! Высок, грудаст.Но… живет сто лет калека,Дуб же крякнет вдруг и – сдаст,Лист осыплется зеленый.И – сухой и оголенный –Дуб стоит, как мертвый пень.Так Авдей: смотрел весь деньЗа хозяйством, как обычно,Отдавал приказы зычно,Выслал к вечеру обоз –Все семейство – на покос;Стало тихо: все живое –Он да внучка, в доме – двое.Ночь прошла, и поутру,Словно призрак, по дворуДед Авдей бродил, шатался,Часто за сердце хватался,Крикнул внучку: «Слышь, малец,Собирай скорей дровец».Взяв дрова, прогнал Марфушку:«Не входи теперь в избушку.Слышь? Пока не позову!»

Вскипятил в воде траву.Весь водою той обмылся,В сундуке в углу порылся,Обрядился – чист и бел,Лапти новые надел.Долго – с приступом икотки –Наворачивал обмоткиИ, разгладив их рукой,Молвил: «Умник никакойНе раскусит этой штуки!»И к иконам головойЛег на лавку чуть живой,Образочек взявши в руки, –«Пусть теперь хоронят, суки!»Ввечеру, когда гуртомВся семья вернулась с поля,Стало ясно: божья воля!Дед Авдей с раскрытым ртом,Снарядившись сам к отправкеВ невозвратный, смертный путь,С образком, прикрывшим грудь,Мертвецом лежал на лавке.В поле страдная пора,Каждый день за год в ответе,Так покойник со двораБыл утащен на рассвете,А к полудню – летний быт –Был отпет он и зарыт.Вот и все. Одначе в полеСыновей Авдея болеНе видали в эти дни:Дома шарили ониВ каждой дырке, в каждой щелке,И за печкой, и на полке,Перерыли все углы,Разломали все полы,Весь чердак разворошили,Весь амбар распотрошили,Двор изрыли, огород,Взбудоражили народ.«Во, гляди, как братья рыщут,Денег всё отцовских ищут».«Ищут. Тятька – вот беда! –Деньги скрыл невесть куда!»День искали, два искали,Дом на части растаскали,Разорив родимый кров,Два братана – Клим и Пров, –Под конец, без долгой речи,Ухватили мать за плечи:«Стерьва! Место укажи,А не то… возьмем в ножи!»Мать и так, и сяк, и этакУрезонивала деток,Разоравшихся орал:«Знаю вашего не боле…Я была ведь с вами в поле,Как отец-то помирал.На меня за что поруха?»«Врешь ты, подлая старуха!»«Говори, где клад, змея!»Озверели сыновья,Смертным бьют старуху боем.Бабка воет диким воем,Упираясь на своем:Ничего ей неизвестно.«Вспомни, мать!»«Открой нам честно,Деньги где, не то – убьем!»«Вспомни!»Мать не вспоминает:«Муж был строгий – кто не знает!Я при нем была глупа.Что меня вам врать неволит?»Сыновей старуха молит,Чтобы вызвали попа:«Пусть живая в землю лягу!При народе дам присягу!»«Присягай!»Явился поп.Собрался народный скоп.В виде жалостно-убогом,Вся в кровавых синяках,Бабка хрипло – «ках! – ках! – ках!» –Пред людьми и перед богом

Поклялась, держась перстомЗа евангелье с крестом:«Вот подохнуть мне до срока!..В сыновьях не видеть прока!..Как на страшном вот суде!..Клад лежит не знаю где!»«Так божиться ей к чему бы?Бабка явственно не врет!»Загудел кругом народ:«Зря сынки-то, душегубы,Мать терзали на куски!»Клим и Пров кусали губыИ скребли себе вискиОт досады и тоски:Что ж выходит? Дело ясно:Мать свою они напрасноДули, гнули вперегиб.Клада нету! Клад погиб!Вдруг – у всех распухли уши! –Объявилась – от Марфуши! –Удивительная весть:В избу хоть и не входила,Внучка деда подследилаИ видала чрез окно,Как и долго и смешноНад лаптями он возился,Как кому-то он грозился,Собираясь их надеть.Как обмотки стал вертеть,Задыхаясь от натяжки,Как под них совал бумажки –По одной, по две, по три…«На, холера! На, смотри:Не такой ли размалевки?»«Вот такие!»«Сторублевки!»Чувств своих не поборов,Завопили Клим и Пров:«Что ж ты раньше, дрянь, молчала?»«Знать бы это все сначала!»«Ладно. Знаем, наконец:Деньги в гроб унес отец!»Пров и Клим в одно мгновеньеТут же приняли решенье –Вскрыть могилу. «Стоп! Нельзя!»Поп сказал, крестом грозя:«Святотатство!.. Прегрешенье!..Кто позволит?!» РазрешеньеНа каких искать путях?Клад – в могиле, на кладбище,На ноге, поди, по тыще! –У покойника… в лаптях!Что тут было! Что творилось!Что тут только заварилось!Брату брат – смертельный враг,Брат от брата ни на шаг.Брат родной следит за братом,Как за лютым супостатом:На кладбище шпарит Пров,А уж братец – будь здоров! –Из куста ему навстречу, –Жди того, что вступят в сечу,Ухватясь за топоры!Всполошились все дворы,Всем не елось и не спалось,Об одном везде шепталось:«На кладбище у куста,У отцовского крестаБратья кончат дело скверно,Перережутся, наверно!»«Чтоб беду предупредить,Надо стражу нарядить!»У Авдеевой могилы,Прихватив с собою вилы,Клад могильный сторожа,Заходили сторожа;Сбоку Клим и Пров ходили,За охраною следили, –И на весь на этот сборПоп глядел через забор:«Проморгал какое дело!»У попа в башке гудело.Он не долго здесь торчал,

К благочинному помчал.Долго батюшки грустили:«Экий случай упустили!»«Сторожат?» «И день и ночь».«Кто сумел бы нам помочь?»«С кем-то надо нам совместно…»«Кто решится?» «Кто? Известно!Нам поможет становой:И подлец, и с головой!»Покатили к становому.Разговор по-деловомуБыл поведен становым:«Вот вы с делом каковым!..Что ж! Не прочь я… от дележки.Устраню крестьян от слежкиИ, убрав народ, семью,Стражу выставлю свою».Становой в село примчался,Расшумелся, раскричался:«Беспорядки тут? Разврат?Искалечил брата брат!Сторожить могилу стали!А причина не пуста ли?Может, все – ребячий бред!Налагаю мой запрет!Сыновей и вашу стражуЯ отсюдова спроважу.Эй, урядники! Гони!Разберемся тут одни!»«Разберутся, крокодилы!»Отшатнулася толпа.Лишь остались у могилыСтановой и два попаДа урядников четверка,А народ вдали: галерка.Тут урядники в момент– Преогромнейшие каты! –В ход пустили инструмент,Припасенные лопаты.Через час был гроб открыт,Наверх вытащен и вскрыт.Над покойником зловоннымС видом этаким законным,Как голодных три клопа,– Чай, добыча неплохая! –Наклонилися, чихая,Становой и два попа,Быстро лапти размотали,Все бумажки подсчитали:«Всё ли?»«Всё! Покойник гол!»А для Фролов и Микол,Подозвав народ поближе,«Подписавшиеся ниже» –Попик, местный богомол,Становой и благочинный –Очень ясный и не длинныйОгласили протокол:«Дня, и месяца, и годаПри стечении народаИ в присутствии особБыл раскрыт такой-то гроб.Труп лежал горизонтальноИ, осмотренный детальноОт волос и до ногтей,Оказался… без лаптей,Слух кощунственно-преступный,Что в лаптях-де клад был крупный,Не основан ни на чем,Что скрепляем сургучом».Поплелся народ с кладбища.Поплелися Клим и Пров.«На ноге на каждой тыща!»«Нет лаптей! Ищи воров!»Толковали, горевали:«По закону своровали!»Ночь пришла – темна, слепа.Спал народ. Как ночевали,Спали ль Клим и Пров? Едва ли!Злость их грызла до пупа.И не спали – то ж примета! –Пировали до рассветаСтановой и два попа.