Том 4. Стиховедение

Цец и Продром знают, что каждая из первых четырех стоп гексаметра может спондеизироваться, и добросовестно стараются спондеизировать каждую (Цец — сильнее, Продром — слабее); но ритмического слуха, который бы подсказывал им, что четные стопы склонны спондеизироваться сильнее, а нечетные — слабее, они уже лишены. Живого ощущения гексаметрического ритма у них нет, есть только книжное знание: между ними и их предшественниками в традиции греческого гексаметра зияет разрыв. Продром и Цец начинают создание византийского гексаметра заново, словно на пустом месте. Найдись у них последователи, может быть, их гексаметр стал бы первым звеном в новом цикле развития этого размера, и позднейшие поэты развили бы на основе первичного ритма их стиха вторичный ритм чередования сильных и слабых стоп. Но последователей у Продрома и Цеца не нашлось, и византийский гексаметр не выдержал соперничества с «политическим» 7-стопным ямбом, за которым была прочная опора в живой традиции народной византийской поэзии.

4

Судьбу греческого гексаметра на переходе от античности к средневековью естественно сравнить с судьбой латинского гексаметра. Это сравнение тем более напрашивается, что истории латинского гексаметра знакомо не менее своевольное обращение стихотворцев с метрическими долготами и краткостями — достаточно вспомнить стихи Коммодиана[204], поэта IV–V веков (раньше его относили к III веку), писавшего такими расшатанными стихами, рядом с которыми гексаметры Цеца — образец строгости:

Quis potent unum proprie Deum nosse caelonim?Quis nisi quern sustulerit ab errore nefando?

Errabam ignarus spatians, spe captus inani,Dum furor aetatis primae me portabat in auras,

Plus eram quam palea levior: quasi centum adessentIn humeris capita, sic praeceps quocumque ferebar.(«Carmen apologeticum», 1–6

)

Статистика ритмических вариаций в классическом латинском гексаметре представлена в уже упоминавшихся работах Дробиша. Поэтому ограничимся и здесь только суммарными показателями частоты спондеев. Дополнительно к данным Дробиша нами подсчитаны показатели по Коммодиану («Апологетика», 400 стихов), анонимному «Вальтарию» (IX век, 300 стихов), анонимному «Руодлибу» (XI век, 300 стихов) и стихам Примаса Орлеанского (XII век, 300 стихов). Конечно, для такого писателя, как Коммодиан, о «дактилях» и «спондеях» можно говорить лишь условно, при искусственном чтении его стихов на традиционный метрический лад; однако такое чтение вполне возможно и даже не очень спорно (наши результаты не противоречат результатам статистики Дакуорса). Спондеи на V стопе в латинском стихе гораздо реже, чем в греческом, поэтому Дробиш, а за ним и мы совсем исключили спондеические стихи из подсчетов (показатели даны только для I–IV стоп):

Первое, что бросается в глаза, — это совсем иной рисунок ритмической кривой, чем в греческом гексаметре. Для классического латинского гексаметра характерно не чередование сильно спондеизируемых и слабо спондеизируемых стоп через одну, а постепенная последовательность все более и более сильно спондеизированных стоп от I к IV позиции. Как сложился в античном стихе тот и другой ритм, предположить нетрудно. Истоком как той, так и другой ритмической волны являлся конец стиха с обязательным спондеем на VI позиции и контрастным дактилем на предыдущей, V позиции. Продолжение этого контраста вызывает (как в греческом, так и в латинском стихе) усиленную спондеизацию IV стопы. Вся предшествующая часть стиха строится так, чтобы служить постепенным подступом к этой ритмической концовке; в греческом стихе этот подступ совершается двумя малыми ритмическими волнами с подъемами на II и IV стопе, в латинском — одной большой ритмической волной с подъемом на IV стопе. В латинском языке больше долгих слогов, чем в греческом, поэтому латинский стих в целом богаче спондеями (в среднем 50 % на первые 4 стопы, тогда как у Гомера — 30 %, а у Нонна — 20 %); вероятно, именно поэтому чередование сильно спондеизированных и слабо спондеизированных стоп в начале греческого стиха оказалось ощутимо и привилось, а в начале латинского стиха оказалось малоощутимо и не привилось, — отсюда и упрощение ритма латинского гексаметра по сравнению с греческим.