Том 4. Стиховедение

К сожалению, показать конкретную связь между эвфонической теорией и эвфонической практикой Брюсова при теперешней недостаточной разработке фонического анализа стиха вряд ли возможно. Статистические методы применительно к таким малым отрезкам текста, как стихотворная строка, требуют еще большой доработки. Поэтому приходится ограничиваться примерами — и прежде всего процитировать одно малоизвестное стихотворение Брюсова 1913 года («Неизданные стихотворения». М., 1935. С. 261), предвосхищающее фонику позднего Брюсова в такой же мере, как стихотворение «На причале» предвосхищало ритмику позднего Брюсова.

Север

Раскинь пленительные лени,Плененный ленник белизны!

День в день! тень в тень! — в измене тениЗа стаей голубых оленейЗвени, звени, звените, сны!Безбрежней побережье снегаПод лаской искристой луча.

Взвизг исступленного разбега…Влеките, лыжи, до ночлега:В окне — священная свеча!И сладко-мягок мех медвежий

Для двух притихлых в рыхлый пух.Олени голубые — те же,Но тени в тень, день в день, все режеТревожат взвороженный слух.Ночь. Корчатся волчцы короче,

Веселья ведьм седьмей во тьме…Для нас сиянней дани ночи,И маревами манят очиВ безбрежно-белой бахроме.

Главное в этом стихотворении — принцип подбора слов по звуковому сходству. Именно этот принцип усиленно разрабатывается Брюсовым в стихах 1920‐х годов: «Пальцами пальм сплошь целованный Цейлон…», «Сутра с утра; мантра днем; дань молчаний; В мантии майи мир скрыт ли, где скит?..», «Тоги; дороги, что меч; влечь под иго Всех; в Речи медь; метить все: А и Б…», «С Ганга, с Гоанго, под гонг, под тимпаны. Душны дурманы отравленных стран…», «Следить, как там, в тени, где тонь трясинных топей. Где брешь в орешнике, где млеет мох века…», «Дотлел, белея, пепел лепета…», «Шум пум, змей смесь, гребки колибри…», «Домби дамбами давят Отелл…». Можно надеяться, что в близком будущем мы сможем выразить в числовых показателях аллитеративную насыщенность и перенасыщенность этих стихов по сравнению со стихами, скажем, раннего и зрелого Брюсова; покамест же, к сожалению, приходится довольствоваться конкретными примерами вроде приведенных, которые, однако, можно черпать буквально с каждой страницы «Далей» и «Mea».

В лучшем положении мы находимся по отношению к рифме. Кстати, и для Брюсова трактовка рифм явно была более близка, чем трактовка аллитераций[264]. Знаменательно, что второй раздел сборника «Опыты» называется «Опыты по эвфонии (звукопись и созвучия)», но фактически он весь посвящен только опытам над рифмой: сверхдлинные рифмы, омонимические рифмы, глубокие рифмы, неравносложные рифмы, разноударные рифмы, необычное расположение рифм и т. д. Любопытно, что расшатанные рифмы — ассонансы — занимают в этом ряду весьма скромное место, хотя в последующем творчестве Брюсова именно они выдвигаются на первый план.