Том 4. Стиховедение

Рифма и фоника. Здесь, пожалуй, речь идет не столько о звуковой перекличке между рифмой и внутренними аллитерациями, сколько об углублении анализа фонетического состава самой рифмы. Общеизвестно, что рифмы делятся на точные и неточные, и приметой XX века в русской поэзии являются именно неточные. Принято, что неточные рифмы (например, женские) делятся на усеченные, «ветер — на свете», и с заменой, «ветер — вечер». Но можно продолжить эту детализацию и далее. Например, в рифмах с заменой могут соотноситься разнозвучия разного объема: 1:1 звук, «тропы — сугроб

ы»; 1:2 звука, «знаку — наизнанку»; 2:2 звука, «лампу — дамбу». И еще далее: там, например, где в разнозвучии участвует пучок в два звука, они могут совсем не совпадать с рифмующим пучком, «лампу — склянк

у», а могут частично совпадать, «лампу — дамбу». И еще далее: если они частично совпадают, то совпадающий звук может быть в пучке первым, «лампу — дамбу», а может — вторым, «Ордынку — обнимк

у». Мы как бы берем рифму под микроскоп со все большим увеличением, чтобы проверить, какие звуки и на каких позициях могут считаться более ощутимыми: априори этого сказать нельзя. И мы видим, что на всех этих молекулярных уровнях отдельные поэты выказывают вполне индивидуальные предпочтения в выборе разнозвучий, иногда довольно любопытные. Например, Бродский в своих неточных женских рифмах схож предпочтениями с Маяковским гораздо больше, чем с Пастернаком или Цветаевой, хотя субъективно Маяковский заведомо не является его любимцем и для большинства читателей эти два поэта — антиподы[553]. Таким образом, в этом направлении работа ведется, и некоторые результаты уже есть; но, как всякая работа с микроскопом, идет она очень медленно.

7

Метр и стилистика. Здесь хотелось бы напомнить об одной незаслуженно забытой работе Р. А. Папаяна, посвященной тропам в лирике Блока[554]. Там подсчитывалось отношение количества всех слов и количества слов, переосмысленных в тропах, по стихотворениям Блока, написанным разными метрами. Получалось, что у раннего Блока хорей более насыщен тропами, чем ямб, а у позднего наоборот; что 3-сложные размеры более насыщены тропами, чем 2-сложные (как бы компенсируя свою монотонность), а неклассические размеры, наоборот, менее (как будто метрический эксперимент отвлекал внимание от стилистического). Работу эту заведомо стоило бы продолжить: это пока самый яркий известный нам пример компенсаторных тенденций на разных уровнях строения поэтического текста. Но, конечно, дело и здесь затрудняется тем, что разработка стилистики отстает от разработки метрики. Между исследователями нет единообразия в выделении и определении тропов (так что даже по папаяновскому материалу другой ученый может получить другие цифры), и тем более не в ходу их статистический учет[555]. А он может дать многое. Например, общеизвестна броская антитеза Р. Якобсона: Маяковский — поэт метафор, а Пастернак — поэт метонимий. Но достаточно оказалось сделать простой подсчет, чтобы увидеть: у обоих поэтов метафор гораздо больше, чем метонимий (примерно вчетверо), причем в «Ленине» Маяковского доля метонимий даже больше, чем в «Сестре моей — жизни» Пастернака[556]

. Это значит, что простейшая статистическая проверка уже требует корректировки якобсоновского обобщения; не будем здесь входить в подробности, потому что к проблеме метрики это не относится.

8

Метр и семантика. Это, наконец, вопрос о семантических ореолах стихотворных размеров: то, что ближе всего подходит к старой примитивной формулировке «связь между формой и содержанием». Для старой, традиционалистской поэзии это вопрос о традиционных связях между стихом и жанром: что 6-стопный ямб был закреплен за эпосом и драмой, а короткие ямбы и хореи за песней и легкой лирикой, никто отрицать не станет. Для поэзии XIX–XX веков это вопрос о традиционных связях между стихом и образами, мотивами, эмоциями: еще в 1966 году он был поставлен покойным К. Ф. Тарановским[557] и вызвал в официальной советской науке сильный протест. С тех пор удалось проанализировать семантические ореолы по крайней мере для десятка стихотворных размеров и групп размеров; большинство результатов опубликовано, так что можно думать, что хотя бы для некоторых они были убедительны[558]. Появились даже первые работы о семантике размеров в других славянских литературах и в английской литературе[559]; М. Ю. Лотман поставил важный вопрос об индивидуальных семантических ореолах у отдельных поэтов[560]; Ю. И. Левин предложил первые семиотические обобщения[561].