Том 4. Темные аллеи. Переводы

О, зима! О, дни жестокой,Бесконечной зимней стужи!Лед все толще, толще, толщеСтановился на озерах;Снег все больше, больше, большеЗаносил луга и степи;Все грозней шумели вьюгиПо лесам, вокруг селенья.Еле-еле из вигвама,Занесенного снегами,Мог пробраться в лес охотник;В рукавицах и на лыжахТщетно по лесу бродил он,Тщетно он искал добычи, —Не видал ни птиц, ни зверя,Не видал следов оленя,Не видал следов Вабассо.Страшен был, как привиденье,Лес блестящий и пустынный,И от голода, от стужи,Потеряв сознанье, падал,Погибал в снегах охотник.О, Всесильный Бюкадэвин!О, могучий Акозивин!О, безмолвный, грозный Погок!О, жестокие мученья,Плач детей и вопли женщин!Всю тоскующую землюИзнурил недуг и голод,Небеса и самый воздухЛютым голодом томились,И горели в небе звезды,Как глаза волков голодных!Вновь в вигваме ГайаватыПоселилися два гостя:Так же мрачно и безмолвно,Как и прежние два гостя,Без привета и без зоваВ дом вошли они и сели

Прямо рядом с Миннегагой,Не сводя с нее свирепых,Впалых глаз ни на минуту.И один сказал ей: "Видишь?Пред тобою — Бюкадэвин".И другой сказал ей: "Видишь?Пред тобою — Акозивин!"И от этих слов и взглядовСодрогнулось, сжалось страхомСердце милой Миннегаги;Без ответа опустилась,Скрыв лицо, она на ложеИ томилась, трепетала,Холодея и сгорая,От зловещих слов и взглядов.Как безумный, устремилсяВ лес на лыжах Гайавата;Стиснув зубы, затаившиВ сердце боль смертельной скорби,Мчался он, и капли потаНа челе его смерзались.В меховых своих одеждах,В рукавицах, Минджикэвон,С мощным луком наготовеИ с колчаном за плечами,Он бежал все дальше, дальшеПо лесам пустым и мертвым."Гитчи Манито! — вскричал он,Обращая взоры к небуС беспредельною тоскою. —Пощади нас, о Всесильный,Дай нам пищи, иль погибнем!Пищи дай для Миннегаги —Умирает Миннегага!"Гулко в дебрях молчаливых,В бесконечных дебрях бора,Прозвучали вопли эти,Но никто не отозвался,Кроме отклика лесного,

Повторявшего тоскливо:«Миннегага! Миннегага!»До заката одинокоОн бродил в лесах печальных,В темных чащах, где когда-тоШел он с милой Миннегагой,С молодой женою рядом,Из далеких стран Дакотов.Весел был их путь в то время!Все цветы благоухали,Все лесные птицы пели,Все ручьи сверкали солнцем,И сказала МиннегагаС беззаветною любовью:«Я пойду с тобою, муж мой!»А в вигваме, близ Нокомис,Близ пришельцев молчаливых,Карауливших добычу,Уж томилась пред кончиной,Умирала Миннегага."Слышишь? — вдруг она сказала.Слышишь шум и гул далекийВодопадов Миннегаги?Он зовет меня, Нокомис!""Нет, дитя мое, — печальноОтвечала ей Нокомис, —Это бор гудит от ветра"."Глянь! — сказала Миннегага. —Вон — отец мой! ОдинокоОн стоит и мне киваетИз родимого вигвама!""Нет, дитя мое, — печальноОтвечала ей Нокомис, —Это дым плывет, кивает!""Ах! — вскричала Миннегага.Это Погока сверкаютОчи грозные из мрака,Это он мне стиснул рукуЛедяной своей рукою!

Гайавата, Гайавата!"И несчастный ГайаватаИздалека, издалека,Из-за гор и дебрей леса,Услыхал тот крик внезапный,Скорбный голос Миннегаги,Призывающий во мраке:«Гайавата! Гайавата!»По долинам, по сугробам,Под ветвями белых сосен,Нависавшими от снега,Он бежал с тяжелым сердцем,И услышал он тоскливыйПлач Нокомис престарелой:"Вагономин! Вагономин!Лучше б я сама погибла,Лучше б мне лежать в могиле!Вагономин! Вагономин!"И в вигвам он устремилсяИ увидел, как НокомисС плачем медленно качалась,Увидал и Миннегагу,Неподвижную на ложе,И такой издал ужасныйКрик отчаянья, что звездыВ небесах затрепетали,А леса с глубоким стономПотряслись до основанья.Осторожно и безмолвноСел он к ложу Миннегаги,Сел к ногам ее холодным,К тем ногам, что никогда ужНе пойдут за Гайаватой,Никогда к нему из домаУж не выбегут навстречу.Он лицо закрыл руками,Семь ночей и дней у ложаПросидел в оцепененье,Без движенья, без сознанья:

День царит иль тьма ночная?И простились с Миннегагой;Приготовили могилуЕй в лесу глухом и темном,Под печальною цикутой,Обернули МиннегагуБелым мехом горностая,Закидали белым снегом,Словно мехом горностая, —И простились с Миннегагой.А с закатом на могилеБыл зажжен костер из хвои,Чтоб душе четыре ночиОсвещал он путь далекий,Путь в Селения Блаженных.Из вигвама ГайаватеВидно было, как горел он,Озаряя из-под низуВетви черные цикуты.И не раз в час долгой ночиПодымался ГайаватаНа своем бессонном ложе,Ложе милой Миннегаги,И стоял, следил с порога,Чтобы пламя не погасло,Дух во мраке не остался."О, прости, прости! — сказал он.О, прости, моя родная!Все мое с тобою сердцеСхоронил я, Миннегага,Вся душа моя стремитсяЗа тобою, Миннегага!Не ходи, не возвращайсяК нам на труд и на страданья,В мир, где голод, лихорадкаМучат душу, мучат тело!Скоро подвиг свой я кончу,Скоро буду я с тобоюВ царстве светлого Понима,Бесконечной, вечной жизни!"