Том 5. Дар земли

— Здравствуйте, Наджия Хасановна! Дома ли ваш хозяин?

— Дома. — Она по старинке отвернула лицо от постороннего мужчины и сразу принялась звякать посудой на кухне, собирать угощение для дорогого гостя.

Знатный буровой мастер Ярулла Низамов, прогремевший рекордами не только в Татарской республике, но и за ее пределами, занимал теперь со своей семьей почти целый этаж — шестикомнатную квартиру с большой кухней.

Когда Груздев вошел в столовую, Ярулла и младший сын его Ахмадша разглядывали какие-то чертежи; тетради и книги, разложенные на столе, говорили о серьезных занятиях мастеров бурения.

— Смотрите, ати, кто к нам приехал! — радостно сказал Ахмадша, повернув чернобровое, как у матери, лицо, и бросился за стулом для гостя.

Обернулся и Ярулла, озабоченное выражение смылось улыбкой.

Глядя на Ахмадшу, юношески гибкого, широкоплечего, Груздев вспомнил, как он в детстве насмешил всех, пообещав прогнать волка: «Пощекочу, и он убежит». Почти двадцать лет с тех пор пролетело!

Брат его Равиль вместе с женой окончил Грозненский нефтяной институт и теперь тоже работает буровым мастером. Ахмадша, окончивший Грозненский институт годом позднее, еще холост. Невестится пока и средняя сестра, Минсулу, — лаборантка буртреста. А младшая дочь Низамовых, Хаят, сразу после восьмого класса средней школы поступила на промысел оператором. Вся семья — нефтяники!

У Яруллы давно светится на широкой груди звездочка Героя Труда. Сессии Верховного Совета в Москве не обходятся без депутата Низамова, и в столицу Татарской республики наведывается он как член бюро обкома. Он никуда не «выдвинулся» с должности бурового мастера, потому что сам того не хотел, чувствуя себя в своей стихии на привычной работе.

— Тут я точно солдат на передовой.

Частенько вспоминал Ярулла барак-мастерскую в башкирских степях с запахом железа в одной половине и постоянным теплым запахом детских пеленок — в другой. Когда нефтяник отправился на войну, малы и несмышлены были его дети, но миллионы таких остались за солдатскими спинами. Он всегда помнил о них на фронте, помнил о своем звании рабочего человека, поэтому воевал, как работал, — сурово, самоотверженно.

Не раз приходилось ему ходить по немецким тылам, и теперь, вспоминая и рассказывая об этом, он дивился тому, как остался жив. Вот ночью начинается артподготовка, которая «путает мысли врагу», играют «катюши», мины летят, словно огненные огурцы, со страшным шумом разбрызгиваясь на месте падения. А пока идет эта «работа», десантники покуривают возле танков и ждут… Потом прорыв — и неделю и месяц бродить во вражеском окружении, жечь, взрывать, отбиваться, прятаться, пока не растает горстка смельчаков… Обратно выходили по двое, по трое, и, когда после тысячи встреч со смертью, возвращались в свои окопы, как хватающая за сердце родная песня, как плеск дождя по крыше после томительной засухи, звучала для солдат русская речь. Тогда с особенной силой ощущал Ярулла свое братство с русским народом.

А старые друзья по работе — Груздев, Дронов, Семен Тризна, Джабар Самедов для него роднее родных: вместе создавали богатство и славу Татарии.

6

— Хочу бурить скважину не на глинистом растворе, а на воде. Попалась, понимаешь, такая, с осложнениями: поглощает раствор без конца. — Ярулла крепко пожал руку Груздева, снова с теплой озабоченностью взглянул на сына, хмуря тяжелые брови. — Сплошные каверны и уходы. Просто не успеваем крутить глиномешалку. И решил я, хотя бы до нижних горизонтов, на воде бурить. Вообще начну на Исмагилове работать по-новому. Миллионы рублей можно сберечь, и скорость намного увеличить.

— Попробуй. Большое движение среди буровиков поднимешь, — одобрил Груздев и вдруг увидел фотографию на стене: среди черноголовых низамовских ребятишек, будто светлый цыпленок среди темных утят, сидела беловолосая девчурка. Неужели Надя?

Груздев не к месту улыбнулся. Заметив недоумение Яруллы, покраснел:

— Как же ты думаешь бурить без глинистого раствора в нижних горизонтах, где обвалистые породы?

— Да вот разумения не хватает, пришлось сыну поклониться. — В голосе Яруллы прозвучали и гордость и горечь, но он сразу увлекся, начал рассказывать о своем замысле.

Теперь Груздев слушал уже с большим вниманием: идея была не новой, однако осуществить ее пока никому не удалось из-за обвалов в глубоко расположенных кыновских глинах.

— Интересно. Очень.

— Мне тоже кажется интересно! Да ведь? — сказал с живостью Ярулла, подогретый сочувствием.

— А я хочу еще одно дело подкинуть тебе, Ярулла Низамович, становись и ты болельщиком за нефтехимию! Дадим тебе для проверки турбобур с деталями из пластмассы. Да ты не пугайся, эта пластмасса крепче любой стали. В Башкирии хотят испытать турбобур из капрона, в Куйбышеве — из полиэтилена, а мы тебе подбросим полипропиленовый, собственного производства.

— Хочешь показать товар лицом?

— Надо. Деловые качества у него замечательные, и для литья особенно хорош. Не так еще морозостоек, правда, но сейчас лето. Зато плюсовую температуру выдерживает до ста пятидесяти градусов.