Том 5. Драмы

Я видел юношу: он был верхом ^*На серой, борзой лошади — и мчалсяВдоль берега крутого Клязьмы. ВечерПогас уж на багряном небосклоне,И месяц с облаками отражалсяВ волнах — и в них он был еще прекрасней!..Но юный всадник не страшился, видно,Ни ночи, ни росы холодной… жаркоПылали смуглые его ланиты,И черный взор искал чего-то всёВ туманном отдаленьи. В беспорядкеМинувшее являлося ему —— Грозящий призрак, темным предсказаньемПугающий доверчивую душу;Но верил онодной своей любвиИ для любви своей не знал преграды!Он мчится. Звучный топот по полямРазносит ветер. Вот идет прохожий;Он

путника остановил, и этотЕму дорогу молча указалИ удалился с видом удивленьяИ всадник примечает огонек,Трепещущий на берегу другом;И, проскакав тенистую дубраву,Он различил окно, окно и дом,Он ищет мост… но сломан старый мост,Река темна, и шумны, шумны воды.Как воротиться, не прижав к устамПленительную руку, не слыхавВолшебный голос тот, хотя б укорПроизнесли ее уста? о нет!Он вздрогнул, натянул бразды, ударилКоня — и шумные плеснули воды,И с пеною раздвинулись они.Плывет могучий конь — и ближе, ближе…И вот уж он на берегу противномИ на гору летит… И на крыльцоВзбегает юноша, и входит

В старинные покои… нет ее!Он проникает в длинный коридор,Трепещет… нет нигде… ее сестраИдет к нему навстречу. О! когда бЯ мог изобразить его страданье!Как мрамор бледный и безгласный, онСтоял. Века ужасных мук равныТакой минуте. Долго он стоял…Вдруг стон тяжелый вырвался из груди,Как будто сердца лучшая струнаОборвалась… он вышел мрачно, твердо,Прыгнул в седло и поскакал стремглав,Как будто бы гналося вслед за нимРаскаянье… и долго он скакал.До самого рассвета, без дороги,Без всяких опасений — наконецОн был терпеть не в силах… и заплакал!Есть вредная роса, которой каплиНа листьях оставляют пятна, — так

Отчаянья свинцовая слеза,Из сердца вырвавшись насильно, можетСкатиться, но очей не освежит.К чему мне приписать виденье это?Ужели сон так близок может бытьК существенности хладной? Нет!Не может сон оставить след в душе,И как ни силится воображенье,Его орудья пытки ничегоПротив того, что есть и что имеетВлияние на сердце и судьбу…Мой сон переменился невзначай.Я видел комнату: в окно светилВесенний, теплый день; и у окнаСидела дева, нежная лицом,С глазами полными огнем и жизнью.И рядом с ней сидел в молчаньи мнеЗнакомый юноша, и оба, обаСтаралися довольными казаться,

Однако же на их устах улыбка,Едва родившись, томно умирала.И юноша спокойней, мнилось, был,Затем что лучше он умел таитьИ побеждать страданье. Взоры девыБлуждали по листам открытой книги,Но буквы все сливалися под ними…И сердце сильно билось — без причины!И юноша смотрел не на нее, —Хотя она одна была царицейЕго воображенья и причинойВсех сладких и высоких дум его,На голубое небо он смотрел,Следил сребристых облаков отрывкиИ, с сжатою душой, не смел вздохнуть,Не смел пошевелиться, чтобы этимНе прекратить молчанья: так боялсяОн услыхать ответ холодный илиНе получить ответа на моленья!..