Том 5. Литургия мне

Курганов. Вчера провал, завтра будет торжество. Не надо падать духом. Мы победим. Верь в это, Мария. Настаивай, чтобы пьеса шла во что бы то ни стало.

Мария. Я так устала, так измучена. Где же новые горизонты, где эта идеальная работа? Почему меня хвалят, когда я играю ненужные, чуждые мне роли? Почему меня любят те, кто от меня так далеки? И почему меня не любит тот, кого я люблю?

Курганов. Мария, ты ко мне несправедлива. Я люблю тебя.

Мария. То же самое ты говоришь Лидии.

Курганов. Ты ревнуешь, Мария. Когда я говорю, что люблю тебя, и говорю, что люблю Лидию, я каждый раз говорю искренно, хотя это два совершенно различных чувства. Но что же мне делать, если так бедно человеческое слово и если так богата и широка душа человека! И если ты ревнуешь, Мария, ты ревнуешь напрасно.

Мария. Нет, я не ревную. Но я печальна. И это отнимает от меня все мои силы. Нас так мало! Подумай, вспомни, – вчера, в театре, какое беспощадное злорадство! Какие чужие, убийственно-равнодушные лица! Ни одного сочувствующего взгляда! Твои декорации назвали вываренной синькой. Вчера я в первый раз усомнилась, – не одни ли мы, сможем ли мы когда-нибудь пробить эту стену, увлечь их, заставить нам поверить?

Курганов. Но ты-то поверишь когда-нибудь мне, Мария! Ведь это жестоко, наконец! Два года я прошу твоей любви, но ты только ревнуешь меня, я измучен, теряю веру. Полюби меня, – я найду силы гору сдвинуть. Ревнуешь меня, а сама поощряешь ухаживания Красновского. Вот и теперь я вижу на твоем столе письмо от него. Он был вчера в театре и поспешил написать тебе. Знает, в каком ужасном состоянии ты должна теперь быть, и спешит этим воспользоваться.

Мария. Ты прочитал письмо?

Курганов. Не имею привычки читать чужие письма. Да и когда же бы я успел? Но его почерк бросается в глаза.

Мария. Обыкновенный почерк.

Курганов(язвительно). Как у всех! И все же я научился его различать, и он меня волнует и бесит.

Мария. Красновский опять предлагает мне руку.

Курганов. Что ж, Мария, тебя прельщают его деньги? Или его «честный реализм»?

Мария. Его возможности.

Курганов. Сколько бы у него ни было денег, он не сделает того, что ты хочешь, Мария. Он не устроит для тебя театра, если ты не уверуешь в дорогой его сердцу честный реализм.

Мария

. Я верю в чудо. Верю в чудо, потому что в себя верю. Несмотря на всю мою печаль, вопреки всей моей слабости, все-таки верю в себя. Ведь я, как и всякий человек, пришла в мир для того, чтобы пройти путем единственным, еще никем не пройденным, свершить то, что еще не бывало, чего не бывает. Стоит только захотеть, сильно захотеть. Он создаст для меня театр. Я хочу, хочу, хочу! Ах, да нет, что же это я говорю! Я люблю тебя. И все же, все же… Нет, я не пойду за тобою. Не победив, ничего еще не сделав, нет, нет! Ни в себе, ни вкруг себя ничего не понимаю. Только хочу, хочу, хочу! Ах, какая тоска! (Падает на диван и плачет.)

Курганов. Мария, успокойся. У тебя нервы расходились.

Мария(вдруг вскакивает и смеется.) Нервы, нервы, нервы! Нервочки, матушка Марья Павловна, как говорит Биркин. (Смеется и плачет.)

Зинка. Господин Морев пришли. Цветы принесли и сами очень веселы.

Мария. Проси, проси! Бедный автор! Как мне тяжело на него смотреть! Чем я его утешу! (Быстро идет навстречу Мореву.)

Входит Морев с букетом белых роз, сосредоточенный, но взволнованный.

Мария. Милый, дорогой учитель! Простите меня!

Морев. Прекрасной воплотительнице моей мечты хочу принести этот смиренный дар любви и преклонения. (Целует руку.) Благодарю! Благодарю!

Мария(беря цветы). Дорогой друг! Если бы не ваша ясная вера, не ваше мудрое терпение, мы бы совсем пали духом!

Морев(растроганно). Не думал никогда при жизни дождаться постановки хоть одной из моих пьес на большой сцене. И вот настал день. Вчерашний день был для меня большим, радостным праздником. Вы, Мария, и милый художник, – вы доставили мне эту радость.

Мария

. Но как ужасно вела себя публика!

Морев. Вы сделали свое дело прекрасно, а все остальное – суета.

Курганов. Слышишь, Мария! Настоящий взгляд мудреца на вещи.

Зинка. Господин Биркин пришли. Очень сердиты, пыхтят с ожесточением и меня даже не ущипнули.

Мария. Проси. И не болтай глупостей.

Курганов. Может быть, мне лучше уйти? Я боюсь, что скажу ему лишнее. Я так взволнован тем, что ты говоришь.

Мария. Останься. Или нет, уйди. Пошли ко мне Лидию. Хочу поговорить с нею. Хочу взглянуть в глаза моей судьбе.

Морев. Позвольте и мне проститься с вами.

Мария. Милый, дорогой учитель! Как тяжело и как радостно! (Целует его.)

Входит Биркин. Целует руку Марии, пожимает руку Курганову и Мореву.