Том 5. Литургия мне

Тихий лунный вечер. Площадка на высокой горе, обнесенная легкою изгородью, в которой калитка. От калитки вниз идет тропинка. Слева небольшой домик.

Он и Она.

Она. Уже поздно, а наш слуга все еще не возвращается. Это меня беспокоит.

Он. Он придет.

Она. Мне кажется, сегодня кто-то чужой придет к нам и нарушит эту сладкую тишину… милую тишину.

Он. Кто же вздумает к нам прийти? Кто еще помнит о нас?

Она. А помнишь, – друг наш?

Он. Но когда же это было, припомни!

Она. Когда? Да, правда, это было еще в прошлом году, весною. Больше года прошло с тех пор.

Он. Вот здесь, наверху, высоко над морем и над селениями, мы живем в полном уединении, – я, вечно мечтающий и работающий, и ты, моя прекрасная, моя златокудрая, моя любовь. Я изучаю глубины вселенной, я думаю о том, что наша земля переродится в планету более утонченной природы, и с нею вместе переменятся люди, – сила искусства и жизни превратит их в более совершенные существа, и у них будет возвышенная душа и прекрасный строй жизни. Там, на одной из этих далеких звезд, быть может, такая жизнь.

Она. Что же можем мы сделать для этого?

Он. Очень многое. Все. Правда, долог и труден путь, – но что время? Что жизнь одного человека? Задача наша в том и состоит, чтобы воспитать в себе духовную силу и научить людей. Силою нашего духа мы преобразим мир.

Она. Когда-нибудь… Когда я смотрю на звезды, так светло горящие над нами, мне кажется иногда, что они говорят нам что-то, о любви высокой и совершенной.

Он. Где-нибудь в это время на планете, более совершенной, чем наша, кто-то смотрит на далекую звезду, наше солнце.

Она. Он посылает нам привет, томящимся в земной темнице.

Он

. А мы его привета понять пока еще не умеем. Ах, если бы мы умели! Какие бы тайны перед нами раскрылись! Более совершенные, чем мы, существа помогли бы нам подняться на высокие ступени духовного могущества.

Она. Неужели теперь мы еще ничего не умеем?

Он. Было время, когда на земле царили дикие, не сознавшие себя силы. Тогда земля наша была еще грубее и беднее, чем ныне. Но возник творящий дух человека, и каждый проживший на земле взлелеял в себе и отдал земному миру свою духовную силу. Шли годы за годами, тысячи лет сменялись. Изливаемая в воздух земной жизни сила человеческого духа умножалась, и вот земля наша становится духовнее, и самый воздух наш способнее для передачи мыслей, чем в отдаленные времена. Настало время, когда дух человека должен ускорить этот творческий процесс и пронизать нашу атмосферу голубыми молниями высоких мыслей.

Она. О, как мудры твои речи, как мудры! Когда ты говоришь так, мне кажется, что эти скалы внимательны к твоим словам, и что самый воздух заслушался, и лунные тени дрожат от восторга. Как я тогда люблю тебя! Люблю твой ясный взор, люблю твой глубокий голос, подобный голосу божества!

Он. То, что я познаю мыслью, ты постигаешь чувством. Может быть, в тебе уже возникает та высокая способность, интуиция, которая нашим потомкам заменит медленно ползущий разум. Она поможет им познавать совершеннее и быстрее. Поэтому ты и ушла со мною из того мира, где люди думают только о полезном.

Она. Я люблю тебя и с тобою буду всегда и везде.

Он. Там, внизу, на земле, люди без конца умножают богатства и практические знания, но жажда души остается без утоления, и скоро людям нечем станет жить. Никто не насытит их душевного голода, не утолит их жажды.

Она. И тогда они придут к нам, – к тебе.

Он

(улыбаясь). Ты думаешь, придут?

Она. Люди всегда приходят к тому, кто умеет ждать.

Он. Тогда над жизнью восторжествует искусство.

Она. Искусство и красота.

Он. Да, искусство со всеми его чарами. Музыка, живопись, театр пышно расцветут и вновь очаруют и преобразят человека. Но когда я жил среди людей, они издевались над моими словами, и слово «мечтатель» было равносильно слову «глупец». Они меня ненавидели! Как странно! За что?

Она. Они тебя не понимали. Не могли понять!

Он. Им совсем не нужно было того, чему я их пытался учить. Они не слушали меня, и запрещали мне говорить, и не хотели дать мне приюта в своей среде. Помнишь эту свирепую старуху, которая потребовала, чтобы мы оставили ее дом?

Она. Она была злая и глупая.

Он

. И я удалился от них в горы.

Она. Но рано или поздно они тебя все-таки поймут. Они пойдут за тобою.

Он. Поймут ли? А и поймут, так пойдут ли? Не разумом же направляется их жизнь!

Она. Ведь я же пошла за тобою.

Он. Ты – единственная из женщин. Ты меня полюбила, а любовь делает чудеса.

Она (улыбаясь). Разве я одна пошла за тобою? А твой верный слуга и твоя верная собака? Или ты о них позабыл?

Он. Наш старый слуга – вернейший из людей. Он хочет понять, но есть области, для него навсегда недоступные. Ему остается только верность, неизменная, неподкупная, немного даже страшная, такая она железная.

Она. Страшная? Почему?

Он. Из любви он ни перед чем не остановится.

Она. Нет, верность никогда не бывает страшною. Так сладко знать, что есть верность, что наш союз ничем не будет нарушен. Ничем!