Том 5. Пьесы и радиопьесы

Полибий. Огромный. Эримантский вепрь лежит бездыханный в снегу, а там, где вепрь, там и гонорар.

Геркулес. Но это же не эримантский вепрь, а какая-то дохлая свинья.

Полибий (рассматривает тушу). А ведь и верно. Свинья.

Молчание.

Наверное, за вепрем гналась.

Геркулес. Как и мы.

Полибий. Маэстро, нельзя терять присутствие духа.

Геркулес. Опять лавина.

Полибий. Где свинья, там и вепрь.

Геркулес. Он в том ущелье.

Полибий. В ущелье?

Геркулес. Эримантский вепрь на моих глазах свалился в пропасть.

Полибий. Значит, и гонорар туда же. Пятнадцать тысяч драхм там лежат.

Геркулес. На три тысячи больше, чем я в среднем зарабатываю на разбойнике.

Молчание.

Полибий. А нельзя его оттуда достать?

Геркулес. Слишком глубоко.

Молчание.

Полибий. Надо это дело обдумать.

Геркулес. Свинья тоже замерзла.

Молчание.

Полибий. Эврика!

Геркулес. Что?

Полибий. В Фивах у меня есть знакомый чучельщик. Можно его попросить…

Геркулес. О чем?

Полибий. Чтобы он свинью переделал в вепря. Разница невелика.

Молчание.

Геркулес. Снег прошел.

Полибий. И туман рассеивается.

Геркулес. Встанем.

Встают, отряхивают с себя снег.

Сделаем зарядку.

Приседают, размахивают руками.

Теперь голова опять ясная.

Полибий. Слава Богу.

Геркулес. Ты меня хочешь превратить в афериста.

Полибий(испуганно). Но, высокочтимый маэстро…

Геркулес. Ты хочешь, чтобы я свинью выдал за вепря.

Полибий. Но ведь иначе у нас пропадет гонорар! Подумайте только: пятнадцать тысяч драхм!

Геркулес. Плевать я хотел на твои пятнадцать тысяч!

Полибий. Но, высокочтимый маэстро! Вспомните, сколько у вас долгов!

Молчание. Геркулес рассеянно смотрит на Полибия.

Геркулес. Помолчи!

Полибий. Пожалуйста!

Геркулес (громовым голосом).

Мы на Олимпе.

Грохот.

Полибий. Опять лавина.

Молчание.

Геркулес (орет). А мне плевать!

Грохот.

Полибий. Еще одна.

Молчание.

Если будете орать, и другая половина горы вниз покатится.

Геркулес (в бешенстве). Сам ты у меня сейчас покатишься! Нет у меня долгов! Понятно?!

Полибий. Есть, высокочтимый маэстро!

Геркулес. Врешь! (Хватает Полибия за плечи.)

Полибий (в смертельном страхе).

Я не вру, высокочтимый маэстро! Вы же это сами знаете. Вы кругом в долгу! Банкиру Эврисфею должны? Должны. А опекунскому управлению, а архитектору Аясу, а портному Леонидасу?.. Всему городу должны, высокочтимый…

Тьма. Грохот. Тишина.

III. Перед помостом

Полибий, хромая, выходит из-за помоста.

Он потирает зад, левая рука его — в гипсе.

Полибий (задыхаясь). Он всегда славился своей вспыльчивостью и сейчас еще знаменит этим. Он столкнул меня вместе со свиньей с Олимпа. Мы упали в лес у подножия горы, а потом он и сам скатился вниз, вместе с верхушкой скалы. (Вытаскивает из-за шиворота сосульку.) Сосулька! (Швыряет ее в оркестр.) К счастью, громадные скалы милостиво меня миновали, зато Геркулес свалился прямо на меня. Он остался невредим. В общем, из нас троих ему больше всех повезло. А я лежал между свиньей и национальным героем. Ладно, хватит об этом. Я бы уже давным-давно бросил эту службу. Но секретарю без диплома (и в Афинах, и в Родосе я завалился на экзаменах) трудно найти место, а кроме того, национальный герой мне уже два месяца задерживает зарплату. Но даже самые страшные вспышки гнева смягчает его…

Деянира (за сценой). Геркулес!

Полибий. …слава… Это Деянира, его возлюбленная. Фантастическая женщина — что за фигура, что за ум! О ней можно рассказывать чудеса!

Геркулес высовывает голову за край занавеса.

Геркулес. Полибий, ты слышишь этот дивной красоты голос, напоминающий серебристый звон колокольчика? Ну, разве она не совершенство? Ее фигура, походка… А звук ее голоса, когда она смеется, поет, читает стихи или произносит мое имя… А как она танцует!.. (Вновь исчезает за занавесом.)

Полибий. Какая прекрасная пара, как дополняют они друг друга! Геркулес — геройская натура, он груб и простодушен, а она изящна и очень тонко чувствует оттенки. Ради нее он совершает самые необыкновенные подвиги, каких требует его ремесло, ибо в ней, по его мнению, воплощен греческий дух, для нее он и очищает свою родину от скверны. Деяниру это иногда даже беспокоит. «Я знаю», — сказала она мне как-то.