Том 6. Дураки на периферии

Серена(судорожно наклоняется и плюет в платок). Рассталась уже!

Музыка замолкла вовсе. Гости расселись по сторонам и корчатся на стульях от желудочных чувств.

Серена сразу после факта с платком меняется, веселеет и танцует одна.

Серена(отцу). Папочка, я теперь хочу фоксик!

Стерветсен садится к роялю и начинает играть медленный пессимистический фокстрот.

(Движется и поет).

Бедный мой маленький парень,Далекий, погибший матрос,Вернись еще раз на прощанье,Ты слышишь — плачет наш фокс…

(Грустно, Алеше). Где у вас есть большевистская душа?.. Европа ведь скучает без нее и плачет…

Алеша. Буржуазия должна плакать без отдыха. Ей хорошо теперь поплакаться!

Серена. Ах, Алеша, большевизм такой милый, у вас так весело и трудно!.. Обнимите меня с вашим большевистским мужеством…

Алеша(отстраняя Серену). Неинтересно: ты буржуйка…

Опорных. Этта… Как-то она?! Игнат Никанорыч, можно меня вырвет — во мне добавок остался…

Годовалов(умоляюще). Игнат Никанорович, я только один переедок вышвырну изо рта — я пищи перехватил…

Первая служащая. Товарищ Щоев, разрешите мне быть сейчас выходной. Я уже была рада весь вечер!

Щоев. Умолкните! Приучайте себя к выдержке — вы откроете новую эпоху светлой еды. Весь мир развивается благодаря терпежу и мучению. (Задумчиво). Терпеж! Вот причина для движенья времени куда-то!

Евсей(гостям)

. Довольно вам притворяться!..

Кузьма за окном плачет: по железному лицу сочится какая-то влага.

Мюд(из-за окна). Алеша, возьми нас к себе, нам скучно. Здесь природа-фашистка дует в меня, а Кузя плачет.

Алеша(спохватывается). Мюд! (Втаскивает ее в окно, затем Кузьму — Кузьма бурчит).

Гости все поворачиваются лицами к стене; их томит тошнотворность. Кузьма ест остатки пищи с канцелярского инвентаря. Бьют часы на башне в районе.

Серена. Папа, где же у них надстройка?

Стерветсен(Щоеву). Господин шеф! Мы бы весьма желали, вы обрадуете всю панЕвропу, если отпустите нам горячий дух из вашей государственной надстройки!

Кузьма уходит в уборную.

Серена. Или хотя продали установку… Папа, она дешевле!

Щоев(задумчиво). Наш дух энтузиазма хотите себе заготовить?!

Евсей(Щоеву). Отпускайте его, Игнат Никанорович, без нормы. Нам тара нужна, а не дух.

Щоев. Что ж! Установок на энтузиазм у нас много, почти что затоваривание получилось…

Слышно, как Кузьма рыгает в уборной чугунным звуком и гости — после Кузьмы — одновременно делают то же самое.

Щоев(обращает внимание на гостей). Ступайте прочь спать: завтра служебный день.

Гости исчезают. Остаются: Щоев, Евсей, Стерветсен, Серена, Мюд, Алеша, пожарный, милиционер.

(Продолжает). Что ж, установочки идеологические наши мы можем вам отгрузить, но только за валюту!

Взрыв коллективной тошноты за сценой.

Евсей. Налопались, уроды!.. Брешут — привыкнут!

Милиционер

и пожарный (улыбаясь). У них выдержки нет!

Картина пятая

Сцена в прежнем оборудовании. На лавке спит Мюд, обняв Кузьму. Евсей дремлет на стуле. На конторке спит Серена, Щоев, Алеша и Стерветсен бодрствуют за столом. В открытое окно видны звезды над районом.

Щоев. Дешево даете, господин буржуазный ученый. Будь бы это продукт не скоропортящийся иль заготовительная цена его была подходящая, а то ведь — нет! Ты знаешь, где у нас установки хранятся?

Стерветсен. Не имею такого факта, товарищ шеф.

Щоев. А раз не имеешь понятия, то и не торгуйся… Что тебе — в амбаре, что ли, иль в буртах мы надстройки сваливаем?! Что тебе — нанял сторожа, что ль, по первому разряду тарифной сетки, плати ему двадцать четыре, купи валенки на зиму — и всё!? Ишь ты какой, интервент, дьявол!..

Кузьма(во сне). Пап-па римский… Ххады…

Щоев. Ты прав, Кузьма, на все сто с лишним. Ты, господин агент буржуазии…

Стерветсен. Я не агент, я культурная личность Европы.