Том 6. Нума Руместан. Евангелистка

Почетное место на другом конце стола, занимаемое в воскресные дни пастором Бирком, по будням предназначается тому из учеников — мальчику или девочке, — кто заслужил лучшую отметку за ответы по закону божьему. Обучение в Пор-Совере, исключительно религиозное, сводится к зазубриванию текстов Библии, на которых основаны темы всех уроков, все примеры по чистописанию и скорописи — все, вплоть до азбуки в картинках. Вера Жанны Отман в силу Евангелия столь велика, что, по ее убеждению, неофиты, даже не понимая смысла учения Христова, испытывают его благотворное воздействие, подобно тому, как арабы, захворав, обматывают себе голову изречениями из Корана. Больно видеть Библию, эту изумительную книгу, в руках деревенских ребятишек, захватанную грязными пальцами, закапанную слезами, больно слышать, как они лениво бормочут тексты, запинаясь, коверкая слова и зевая от скуки.

Отрок Николай, бывший питомец исправительной тюрьмы Птит-Рокет, достойный образец здешней системы воспитания, почти всегда занимает за столом почетное место против председательницы. Этот малый заучил наизусть все Священное писание: Евангелия от Матфея, Марка, Луки, Иоанна, Второзаконие, псалмы, Послания апостола Павла — и по всякому поводу бессмысленно и громко, точно граммофонная труба, гнусавит за завтраком изречения. Все вокруг замирают в немом восторге: сам бог глаголет устами отрока! И какими устами! Страшно подумать, сколько мерзких ругательств и богохульных слов изрыгал юный преступник на тюремном дворе всего лишь три года назад. Разве это не чудо, разве это не самое лучшее, неопровержимое свидетельство в пользу евангелических школ? Тем более что Николай еще не вполне очистился от скверны старых грехов, от лжи, чревоугодия, вероломства. Как поучительно наблюдать борьбу доброго и злого начала в его неокрепшей душе, в его нескладной речи, в которой высокий слог Эклезиаста с трудом побеждает грубость тюремного жаргона!

Элина Эпсен в те дни, когда она завтракает в Пор — Совере, занимает место рядом с этим отроком, с этим чудом природы. Всем окружающим известно ее положение, ее намерение вступить в брак с нечестивым католиком. Всем известно, что врачевание заблудшей души уже началось, но силы зла упорно сопротивляются. И только ангельская кротость, неистощимое терпение г-жи Отман побуждают ее заботиться о спасении строптивой девушки. Анна де Бейль уже давно бы изгнала из храма ударами бича эту тварь, обреченную на адские муки. «Ты хочешь гореть в геенне, Сатана? Ну что же, ступай в пекло!..» Такого же мнения придерживается и Жан-Батист Круза.

Элина чувствует враждебность всех окружающих. Никто не разговаривает с ней, не замечает ее, она видит вокруг лишь гневные, презрительные взгляды. Даже причетник, безмолвно прислуживающий за столом, внушает ей робость, и девушка смиренно склоняет голову, глубоко сознавая свое ничтожество перед всеми этими святыми людьми.

И все-таки Элину чем-то привлекают томительно долгие завтраки в Пор-Совере за огромным столом с редко расставленными приборами, торжественная тишина, благолепие, монастырские блюда из вареного мяса, овощей и компота с черносливом; ее охватывает благоговейный трепет, словно она, недостойная, допущена на трапезу Спасителя с учениками. Девушка любит слушать застольные беседы, хотя и не смеет принять в них участие, мистические речи, полные возвышенных символов и отвлеченных понятий: виноградник, куща, паства, испытания, искупление, ветер пустыни, веянье святого духа.

Ее интересует множество непонятных вещей, которые обсуждают при ней посвященные: Община, работницы, таинственная Обитель, где она ни разу не была, хроника местной духовной жизни, моральное поведение той или иной семьи.

— Я довольна Желино… На нее нисходит благодать, — заявляет Анна де Бейль, с проницательностью сыщика ведущая слежку по всем закоулкам деревни и всего края на десять миль в окружности.

Или:

— Баракен совсем распустился… Опять перестал ходить на богослужение!

Тут она осыпает яростной бранью дурных христиан — отщепенцев, вероотступников, которые погрязли в грехах, точно свиньи в навозе. Элина понимает, что это изящное сравнение относится к ней, хотя, по правде сказать, трудно отыскать сходство между грубым библейским животным и девушкой с нежным профилем, которая краснеет до ушей, опустив головку с пышными белокурыми косами.

— Анна, Анна, не ввергай грешника в ожесточение!

Г-жа Отман мановением руки усмиряет сердитую фанатичку с тою же кротостью, с какой Христос увещевал Симона фарисея. Как всегда спокойная, исполненная достоинства, председательница, продолжая есть и пить маленькими глотками, произносит длинные речи своим проникновенным голосом, приводя в трепет млеющего от восторга Жан-Батиста Круза и убаюкивая бедную Элину, которая уносится мечтою в мистическую высь, в золотое, лучезарное небо, где ей хотелось бы раствориться, исчезнуть в божественном сиянии.