Том 6. Письма 1860-1873

Теперь два слова о способе издания вашей статьи. Я говорил об этом с Осининым^*, и вот к какому мы пришли заключению. Немецкий текст можно бы было прямо отправить в редакцию «Рейнского Меркурия», и хотя Осинин нимало не сомневается в его готовности к содействию, но он говорил, что он знает наверное, что редакция вышесказ<анной> газеты завалена материалом и поэтому появление вашей статьи может быть от этого замедлено или, во всяком случае, будет печататься по частям

, что повредило бы совокупному впечатлению. По-моему, целесообразнее было бы напечатать немецкий текст в Берлине, у Бока, и разослать несколько экземпляров ко всем первенствующим личностям движения, на которые Осинин нам укажет, а в числе их и в некоторые редакции сочувственных газет, что всего вернее и всего ближе поведет к ознакомлению немецкой публики с предлагаемой ей брошюрою. — Но все это должно быть сделано скоро и безотлагательно.

Здесь, еще раз, мы с крайним нетерпением ждем вашей посылки, — будут чтения, и не в одном, а в разных кружках — первое, я полагаю, у кн. Оболенского, которому я вчера передал письмо ваше… Ревностное содействие Анны я вполне понимаю и разделяю. Что ее перевод будет очень хорош, в том не сомневаюсь, вот что значит родиться немкою…^* Следовало бы поспешить и чешским переводом — там ваше семя упадет, конечно, не на камень и никакие птицы небесные не расклюют его, хотя, по-видимому, на бедных чехов скоро налетят целые стаи разных птиц и снова примутся клевать их. — Что выйдет из этого нового поворота дела — и до какого бешенства должна еще дойти эта племенная враждебность? О, христианство, сколько предстоит тебе трудов и подвигов — и как отрезвить и умиротворить все это одуревшее человечество?

Плетневой А. В., 10 февраля 1872^*

212. А. В. ПЛЕТНЕВОЙ 10 февраля 1872 г. Петербург

Ce jeudi

Merci de votre sollicitude, — non, certes, votre présence ne me fatigue pas, pas plus que l’air extérieur ne m’aurait fatigué, si j’eusse été en état d’aller le chercher. Mais lorsque vous vous donnez la peine de monter mon escalier, je veux au moins avoir tout le bénéfice de ce généreux effort, et jouir en plein sans diversion et tiraillement de votre chère présence. Ce qui est si difficile à réaliser pour un pauvre diable de malade qui, à moins d’être entièrement reclus, se trouve forcément livré à la charité de tous ceux qui viennent le visiter. Il est un peu dans la position des détenus le jour où le public est admis à visiter les prisons…

Depuis hier, il y a un mieux sensible. Mais la débilité dans les pieds est encore telle que je ne puis encore appuyer le pied à terre, les muscles ont perdu tout leur jeu. Ma pauvre Marie n’est pas mieux, hier elle a même eu plus de fièvre. C’est là le point noir, grossissant sur mon horizon…

Les Aksakoff nous quittent aujourd’hui. Ils dînent chez nous et partiront ce soir.

N’est-ce pas hier qu’ a dû avoir le bal des étudiants. J’aime à croire que tout s’est bien passé. Eh bien, encore cette fois, à l’occasion de ce bal, la tenue de votre fils m’a beaucoup plu^*. J’aime en lui cette première inspiration, toute spontanée, toute de science, de sens droit et d’équité… C’est là ce qui pare le mieux la jeunesse et témoigne le plus en sa faveur, surtout de nos jours. — Et à titre d’échantillon du contraire je n’ai pas manqué de raconter à quelques personnes les procédés de votre fameux Петя^*

qui vous somme de continuer à lui rendre service, tout en vous déclarant qu’il s’affranchit de la reconnaissance, comme étant contraire à ses principes. Quel parfait idiot.

Et l’enfant malade, comment va-t-il?

Et le flot de la vie coule toujours, emportant pêle-mêle tout ce qui nous occupe, nous inquiète ou nous rassure, nos espérances et nos terreurs, le deuil d’aujourd’hui et la fête de demain, — l’incident de la semaine et une histoire de plusieurs siècles. Ce serait à en avoir le vertige, si l’on n’était pas emporté aussi avec tout le reste. — Dieu vous garde.

Перевод

Четверг