Том 6. Письма 1860-1873

Моя милая дочь. Наученный опытом, пишу вам с оказией. Свободнее говорится, когда знаешь, что под дверями тебя никто не подслушивает.

Впрочем, эти строки скорее адресованы твоему мужу, чем тебе. В момент, когда его газета готовится к выпуску^*, мне хотелось бы познакомить его с нынешним положением дел, по крайней мере, с тем, что непосредственно до него касается. — Положение это вовсе не так безнадежно, как ему, возможно, кажется, и, по-моему, нет никаких оснований для чрезмерной тревоги.

Согласен, что после случая с перехватом писем^*, имевшего известные последствия, нужно будет вести себя более осмотрительно, но я почти уверен, что любых конфликтов удастся избежать, если только Аксаков в полной мере проявит то, что составляет самую сущность его натуры — свою деликатную беспристрастность

, и если эта сущность, должным образом выказанная, немного повлияет на форму. Бедняга Валуев злится на Каткова^* именно потому, что не верит в его чистосердечие. Он не представляет себе, как это можно всерьез выдвигать против него те обвинения, которыми изводит его Катков, и самым искренним образом считает себя славным мучеником, страдающим за свою приверженность великим ценностям цивилизации, таким, как свобода совести, уважение к частной собственности и т. д. и т. п. Это ужасно глупо, но это так. Было бы и политично, и полезно признать все эти притязания, но вместе с тем объяснить ему, что оспариваются не его принципы, а то, как он, вследствие полного незнания им исторической почвы, на которой дебатируется вопрос, пытается их применять, и подобное объяснение, спокойное и к тому же не задевающее личности, было бы, безусловно, более действенным, чем все катилинарии^* Каткова.

Мы неустанно должны себе повторять, что следование какой-нибудь идее вопреки смыслу обязательно приводит на деле совершенно к тому же результату, что и сознательная измена… В особенности сейчас, когда перестают быть

русскими, чтобы стать космополитами, а вместо этого неизбежно, фатально становятся поляками…

Безусловно, последние события по большей части фатальны. Однако не следует думать, что все теперь безвозвратно потеряно. — Прежде всего, принятая система поддерживается силой вещей, и даже если бы кто-нибудь у нас и хотел от нее отказаться (а этого и в мыслях нет, по крайней мере, у государя), наши враги вынудили бы нас сохранять ее и применять. Наши враги, особливо поляки, являются истинными творцами нашего будущего. — В настоящий момент действительность предоставляет нам двойное и все-таки недостаточно принимаемое во внимание доказательство тщетности человеческих усилий в истории — и вот каково это двойное доказательство: с одной стороны, Франция, чья суетливая политика создает у нее под боком два мощных организма, которым суждено разрастаться за ее счет, и с другой стороны, Россия, у чьих границ происходят два грандиозных распада, призванных способствовать ее развитию… и этот двойной результат противоположен тому, чего добивается каждая из двух упомянутых держав^*.

Мы здесь устраиваем демонстрацию сочувствия кандиотам^*

, и хотя по форме она будет чересчур западной, — речь идет о большом бале в Дворянском собрании под покровительством императрицы, — суть на сей раз смягчит форму… Надеюсь, к тому же, что она послужит сигналом, который отзовется во всей России…

Но я вынужден прервать на этом свое письмо. За ним пришли. — У меня только и остается минутка, чтобы попросить тебя подробнее писать мне о своем состоянии, необычность которого меня немножко… сильно тревожит. Я по-прежнему полон решимости приехать к вам, но пока меня пугают ужасные холода.

Шлю самый дружеский привет твоему мужу. — Храни вас Бог… Рекомендую вам подателя сего письма, г-на Ведрова, человека благожелательного и ко мне расположенного.

Ф. Тютчев

Горчакову А.М., 29 декабря 1866^*

101. А. М. ГОРЧАКОВУ 29 декабря 1866 г. Петербург

Jeudi

Inutile de vous dire, mon Prince, combien j’ai été contrarié de l’honneur inopportun qui vient me frustrer de votre invitation…^* Veuillez, de grâce, faire parvenir cet aveu à qui de droit…^* Je puis, n’est-ce pas, compter sur un prochain dédommagement? — mais pas pour demain, toutefois, dont je ne puis plus disposer…