Том 6. Под солнцем тропиков. День Ромэна

Луна стала на свое место – в зенит неба: смотреть на нее – голову драть до отказу. Поползли удушливые испарения из долины. Дой-на голосил старую песню на новый лад (вы найдете ее в Петькином блокноте, уже переведенную на русский язык):

«Черное небо – шкурище вомбата.Звезды-моргалки – глазища чертей.Дой-не ли плакать под черным небом?Ему ли бояться глазастых чертей?..

Мы, молодежь вся и Пэть-ика наш,Строим шалаш – шалашищам шалаш…Пэть-ика и Дой-на, Дой-на и Гарро,Гарро и Коко, Коко и Мунга,Моа с Диэри, Нгуруэ с Монаро,

Ункэра, Миаро, Ипаи и Кумга,Куби, Куббита, Мурри и Мата,Бута, Бутита, Лиука, Ипата…»

– Не голоси, Дой-на, надоел.

– Следовательно… слушай, пионер… катастрофа застала Австралию в таком состоянии: ее животное население представлялось миром сумчатых, человеческое – ордами первобытных кочевников, не знавших еще никакого другого занятия, кроме охоты и сбора растительной пищи. С тех пор протекли длинные тысячелетия над миром и – что мы видим теперь, пионер, в Австралии?

– Мы видим, что тысячелетия эти мало коснулись или совсем не коснулись здешней фауны и туземцев, – отвечал Петька, – но я смущен…

– Правильно, пионер… О твоем смущении – после… Посмотрим же, чего достигло за это время человечество в других странах. Я возьму только два примера: культуру наиболее первобытную – диких веддов острова Цейлона, и культуру, достигшую наивысшего расцвета – европейскую. Об Америке не буду говорить, так как это есть та же Европа, пересаженная на новую почву.

Дикие ведды острова Цейлона – весьма первобытны, но моих соплеменников все же они обогнали в развитии. У них уже имеются лук и стрелы, им знакомо земледелие, они ведут товарообмен с соседними племенами. Общественный строй их – выше по своей организации, чем строй австралийцев. У них – родовое общество, у австралийцев – дородовое.

Образчик высшей культуры! Европа, о, Европа! Я скрежещу зубами, вспоминая тебя… Старая ведьма, поседевшая до времени! Махровый ядовитый цветок планеты! Труп, разлагающийся заживо и разлагающий других!.. Гнусна роль Европы на земном шаре и гнусно будущее ее, если красная Россия красными своими штыками не перетрясет этого гнилого мешка и не вытряхнет из него той падали, от зловония и тяжести которой задыхаются колониальные народы и собственный ее пролетариат… Тпрру! Я не должен до времени давать волю своему чувству.

Европа – вот ее достижения: из первобытного сука-мотыги вышел электрический многолемешный плуг; из кулака, приставленного к глазу трубой для лучшего зрения – телескоп, приближающий к нам луну так, как бы мы ее видели с 80 километров расстояния, а не с 380.000, на котором она находится, и микроскоп, увеличивающий невидимые предметы в тысячи раз; из первобытной мастерской, где вырабатывались предметы самого простого домашнего обихода – завод Форда, выпускающий в день до 4.000 штук автомобилей (завод Форда в Америке, но вспомни, что я говорил о пересадке); из утлого челна – чудовище океана, дредноут, вмещающий до 4.000 человек; из робкой зависти дикаря к птицам – аэроплан, покрывающий в час 400 километров; из первобытных знаков-отметок на деревьях, на земле, в пещерах, на теле, иначе говоря, из зачатков письменности – типографские машины, печатающие в день сотни тысяч книг, и библиотеки-сокровищницы знаний, хранительницы миллионов томов книг; из первобытной дикарской пляски – балет, опера, драма, ну и так далее…

Впрочем, если уж освещать все стороны европейской культуры, придется упомянуть и о скорострельном автоматическом ружье, о пулеметах, о крупповских пушках, о ядовитых газах, о гильотине, об электрическом кресле зинг-зинг, умерщвляющем человека в Уа секунды (Европа, пересаженная на удобренную кровью туземцев почву Америки!), об алкоголе, дурных болезнях и о новой морали: «бей, но не убивай слабого и живи за счет его труда».

Вот скачок, проделанный наиболее удачливой частью света… Завидую ли я ей? Пусть меня избавит от этого какой угодно бог… Я сказал «удачливой частью». Пионер, в удачах ли здесь дело? Конечно, нет… Условия и обстоятельства среды, в которой происходит развитие, вот что определяет скорость и направление развития… Я перехожу к твоему смущению. Чем ты смущен?

– Австралийцы, темнокожие – разве народ малоспособный? – спросил Петька.

– Пионер, точнее говори. О каких австралийцах у тебя речь: об австралийцах настоящего времени или о той группе беглецов, что не совсем еще распростилась с шерстяным покровом?

– О той группе, которая…