Том 6. Революции и национальные войны. 1848-1870. Часть аторая

Внешняя торговля. Внешняя торговля в течение этого периода развивается с необыкновенной быстротой. Общая сумма торговых оборотов, достигавшая 2555 миллионов франков в 1850 году, накануне проведения первых либеральных мероприятий в 1859 году поднимается до 5412 и превышает 8 миллиардов в 1869 году. В этот год цифра специальной торговли достигает 6228 миллионов, увеличившись с 1847 года почти в четыре раза. Из этой суммы на ввоз падает 3153 миллиона, из которых 979 миллионов — на статьи, предназначенные к потреблению, а 2173 миллиона — на материалы, необходимые для промышленности; в 1847 году этих последних насчитывалось только на 542 миллиона. В экспорте, общая сумма которого достигает 3057 миллионов, на долю продуктов земледелия падает 1435, а на мануфактурные товары, которых в 1847 году вывезено было из Франции только на 528 миллионов, теперь приходится 1640 миллионов.

VII. Рабочий класс

Рабочий класс и революция 1848 года. Революция 1848 года была социальной революцией. В первый раз рабочий класс в том виде, в каком его начала создавать крупная промышленность, мог — благодаря политическим событиям — надеяться, что заставит себя выслушать с некоторыми шансами на успех своих требований. Люди, принявшие к сердцу защиту дела рабочего класса и льстившие себя надеждой, что нашли действенные лекарства против его бед, очутились у власти в самый неожиданный момент. В течение нескольких дней рабочий класс, доверявший новому правительству, мог успокаивать себя надеждой на осуществление своих пожеланий.

Жестокий кризис 1848 года безжалостно выявил одно из зол новейшего времени, — самое грозное из всех причиненных крупной промышленностью, — а именно безработицу среди людей, живущих исключительно заработной платой. Нет работы, — и тотчас же неизбежно приходит нужда со всеми сопровождающими ее страданиями. Поэтому рабочие с особенной настойчивостью требовали организации труда. Они хотели, чтобы государство своим вмешательством урегулировало промышленное производство и ослабило его толчки и срывы, делавшие их жизнь столь необеспеченной, против чего были бессильны бороться даже самые трудолюбивые и самые степенные работники.

Временное правительство с большой смелостью обязалось удовлетворить это требование и в своем воззвании 25 февраля признало «право на труд», которое поздвее, при выработке текста конституции, превратилось в простой долг общественной благотворительности. Три дня спустя под председательством Луи Влана была учреждена постоянная комиссия, которой было поручено изучить способы реализации этого обещания. Но рабочие, потерявшие заработок вследствие кризиса, не могли ждать результатов обследования, и потому правительство 26 февраля декретировало организацию национальных мастерских, где безработные могли бы использовать свою активность и быть уверенными в получении вознаграждения за свой труд.

К несчастью, это слишком примитивное мероприятие не могло разрешить проблемы. Через четыре месяца после открытия национальные мастерские были закрыты[223]. Они доставили правительству много неприятных минут и оказались на практике лишь дорого стоящей и мало эффективной формой общественной благотворительности. Что же касается комиссии по труду, то она не привела ни к каким результатам.

В ответ на другое требование рабочих, декрет 2 марта сократил продолжительность рабочего дня в Париже до десяти часов, а в провинции — до одиннадцати часов. Впервые в экономической истории был установлен общий максимум рабочего дня. Эта радикальная мера, впрочем, не получила никакого практического применения: 9 сентября того же года она была отменена, и новый декрет удовольствовался тем, что фиксировал двенадцатичасовой рабочий день для взрослых только на фабриках и заводах. Однако никакому правительственному органу не было поручено следить за выполнением этого декрета, и он, подобно своему предшественнику, остался мертвой буквой. Точно так же обстояло дело с отменой подрядов на поставку рабочей силы, декретированной также по требованию рабочих.

Рабочее законодательство Второй империи. С исчезновением временного правительства рабочий класс перестал занимать первое место в правительственных заботах. Опасные утопии некоторых из его защитников помешали признанию справедливости большей части его требований. Национальное собрание, а за ним Вторая империя не могли, однако, сознательно игнорировать серьезные вопросы, вытекавшие из промышленного переворота, которые так ярко осветил недавний кризис 1847 года. Подумать об этом было тем более необходимо, что рабочий класс, до сих пор искусственно устраненный от государственных дел, только что получил право избирательного голоса.