Том 6. Революции и национальные войны. 1848-1870. Часть вторая

Из собственных открытий Клода Вернара (1813–1878) два открытия представляются из ряда вон выходящими: открытие гликогенной функции печени (1848–1849) и системы вазомоторных (сосудодвигательных) нервов, т. е. тех, которые влияют на калибр кровеносных сосудов (1862). Здесь он создал все целиком и добился решающих результатов. Его исследования по физиологии поджелудочной железы, над действием кураре (1850), над возвратной чувствительностью, над животной теплотой также имеют характер первоклассных работ.

Его основная биологическая концепция есть единство и общность жизненных явлений в обоих царствах — животном и растительном. Эти явления бывают двух порядков: функциональные, т. е. разрушительные, и пластические, т. е. дающие органический синтез. Жизнь поддерживается сцеплением этих двух порядков явлений, постоянно ассоциирующихся и взаимно объединенных. В самой сложной животной форме она является лишь интегралом элементарных жизней клеток, обитающих в крови (внутренняя среда) наподобие того, как клетки простейших животных обитают в воде. Эти клетки усваивают питательные вещества из окружающей среды и извергают в нее свои отбросы; количество крови в каждом пункте регулируется нервной системой, а отбор специфических клеток для различных веществ, находящихся в среде, обеспечивает устойчивость организма.

Идеи, которым Клод Вернар доставил торжество в качестве научных основ биологии, таковы: 1) строгий детерминизм; каждая перемена в явлении соответствует различию в материальных условиях, и это соответствие надлежит определять опытным путем; 2) полезность гипотезы как руководящей нити исследования, но с условием окончательно принимать ее не раньше, как сделав все возможное для ее опровержения; 3) ненадежность статистического метода и необходимость постоянно ставить сравнительные опыты.

Эти правила в наше время кажутся банальными. К тому же Клод Вернар заимствовал их из практики физических и химических наук. Но в ту эпоху, когда он их формулировал, большинство врачей верило в особые жизненные силы, не подчиняющиеся закону причинности. Видные ученые высокомерно заявляли: «В медицине нет законов, есть только изолированные факты» (это относилось и к физиологии). Этим и объяснялось злоупотребление статистикой наблюдений, которая доляша была, по крайней мере, дать некоторую долю уверенности при прогнозе и терапевтике.

Впрочем, клиническая школа, как она себя величала, долгое время считала утопией программу экспериментальной школы, начертанную Клодом Вернаром. Эта школа восторжествовала лишь благодаря результатам, которых она достигла, следуя по пути, проложенному ее основателем. Ее успехи преяоде всего сказались в диагностике, преобразившейся почти целиком.

Но и действие лекарств начинают с тех пор изучать со строгостью и точностью, необходимыми в науке, — в ожидании того дня, когда бактериологические открытия, последовавшие в результате работ Пастера, направят медицинскую мысль в совершенно новое русло.

Выводы. В общем период между 1847 и 1870 годами, с точки зрения научного прогресса, представляет величайшую важность не столько вследствие установления новых отдельных теорий, сколько благодаря мощному порыву в сторону синтеза, что обновляет всю совокупность научных понятий и усугубляет активность ума. Новые открытия по своей теоретической ценности отнюдь не уступают открытиям предыдущего века и немедленно находят практическое приложение, пышный расцвет которого увидит последняя четверть XIX столетия. В форме более или менее отличной от той, которую им хотел придать Огюст Конт, основные идеи позитивизма тем временем все более распространяются прежде всего среди профессиональных ученых, тогда как официальная философия кажется сбитой с толку и растерянной перед лицом новых истин, совершающихся— в отличие от предыдущих веков — без всякого участия с ее стороны. Германия, по крайней мере на время, пресытилась метафизическими системами. В Англии Джон-Стюарт Милль основывает английский позитивизм, которому Герберт Спепсер придал позднее такую глубокомысленную форму

[257].

Во Франции Литре является лучшим продолжателем Конта, Но истинными вождями умственного движения остаются люди, сообщившие науке единство, о котором только грезил основатель позитивизма. Из числа их мы могли назвать здесь только самые громкие имена — от Гельмгольца до Клода Бербара и Вертело[258].

ГЛАВА XV. КАТОЛИЧЕСКАЯ ЦЕРКОВЬ И ДРУГИЕ ИСПОВЕДАНИЯ

1846–1870