Том 6. Сны фараона

— И где он, ваш термояд?.. Вот и судите теперь, когда на голову упадет яблочко с «червивой дырой»… Нам выпало — счастье или несчастье, не знаю, — начинать и мы начали, не надеясь увидеть при жизни плоды с древа, которое щедро поливаем долларами. Кто бросит в нас камень, что, будучи людьми деловыми, мы надеемся оправдать хотя бы часть первоначальных затрат? И здесь вы не ошиблись, «Эпсилон Пикчерс» — только деталь, притом не самая важная, колоссального механизма. Вам предстоит увидеть и узнать немало интересных вещей. Думайте, сопоставляйте, обращайтесь с вопросами. Возможно, вам и самому захочется принять участие в наших программах не только в качестве сценариста. Я ведь не случайно обратился именно к вам, к писателю и ученому, предвосхитившему многое из того, чем ныне приходится заниматься вплотную. Унижение паче гордости. Слишком уж вы принижаете вашу «скромную персону». С вами стоит понянчиться, Тим. Вдруг что-нибудь и получится… Будут еще вопросы?

— Только один, — неловко поежился Борцов, заливаясь краской. — И простите меня, Пит, я не хотел вас обидеть.

— Я понимаю, забудем.

— Почему вы думаете, что наше сотрудничество как-то связано с Никой?

— Не думаю, но допускаю. Надо же хоть от чего-то отталкиваться? Я ищу причину, Тим, возможную связь — все, что угодно. Последовательность событий невольно настораживает. Post hoc non est propter hoc[65]

— останавливаю себя и продолжаю думать. Обещаю вам сделать все, что в моих силах, и ничего не скрою от вас, каковы бы ни были результаты.

— Спасибо, Пит. От всего сердца, спасибо.

Телефонный звонок вновь заставил Борцова вздрогнуть. Сделав предупредительный знак, Джонсон снял трубку.

— Это не вам, — сказал он, зажав микрофон, — это по мою душу, прошу прощения.

Ратмир понял, что ему лучше удалиться.

— Рад слышать вас, Глэдис, — сказал Джонсон, оставшись один, и подумал: «Начинается».

— Надеюсь, вы в курсе? — спросила она.

— Полностью.

— Надо бы встретиться.

— Когда и где вам будет угодно.

— Мехико вас устроит?

— Мне всегда нравилась золотая середина, — Джонсон знал, что у нее уже все решено. — Вы когда вылетаете?

— Завтра.

— Тогда до встречи, Глэдис.

Авентира двадцать пятая

Рим, Италия

Не только земные, но и заоблачные дороги по-прежнему ведут в Рим. Для Висенте из Кордовы паломничество в Святую землю тоже началось с посещения Вечного города. Крылья «Иберии» принесли его в аэропорт Леонардо да Винчи. Верный обетам бедности, нищенствующий брат не взял такси, а преспокойно доехал до вокзала Термини в полупустом экспрессе, что обошлось всего в четыре тысячи лир. Подняв капюшон — задувал ледяной ветер, — он быстрым шагом пересек Пьяцца деи Чинкоэченто, где в любую погоду идет бойкая торговля, и углубился в лабиринт знакомых улочек. Вскоре он оказался в теплом холле недорогой, но тихой и уютной гостиницы «Светлая месса», в которой останавливался почти неизменно.

Номер, оклеенный обоями в мелкий цветочек, был тесноват, однако просторнее кельи и со всеми удобствами. Немного передохнув и выпив воды, Висенте позвонил в Ватикан. В канцелярии подтвердили, что аудиенция состоится.

Папа принял почетного члена своей академии[66] на загородной вилле Кастель Гандольфо, но не смог уделить ему более трех минут. Опустившись на колени, Висенте приложился губами к «перстню рыбака» и смиренно выслушал краткие наставления умудренного жизнью первосвященника, проявившего интерес к раскопкам в библейских странах. Его святейшество любезно пожелал ему счастливого пути и благополучного возвращения.

— Hasto luego! — попрощался он по-испански.

Глаза Висенте наполнились слезами. От него не укрылось, что великий понтифик, превозмогая боль, потирал ногу, делая вид, что машинально расправляет тяжелые складки белоснежных одежд. У деликатного испанца не повернулся язык обратиться с просьбой. Оставалось лишь надеяться, что письменное ходатайство архиепископа Толедо откроет доступ в святая святых Ватикана — секретный архив. Только там могли храниться бумаги кавалера де Луна.

«Я, Энрике Луна, рыцарь ордена Храма, клянусь Иисусу Христу, моему господину и повелителю, и преемнику князя апостолов, суверенному Папе и его наследникам в постоянной верности и послушании. Клянусь, что я не только словом, но и оружием, всеми силами буду защищать таинства веры… Обещаю также повиноваться великому магистру ордена и быть послушным, как того требуют уставы… В любое время дня и ночи, когда будет получен приказ, клянусь переплыть все море, чтобы сражаться против неверных королей и князей».