Том 6. Созревание плодов. Соляной амбар

– А так, все озорство!., очень весело. Как на гонках – или как в футбол. Как в «Великом немом» под технической дирекцией господина Максима… Я за невестой меньше ухаживал, чем за мамашей, чтобы она к свадьбе шляпку надела, – и пугал мамашу этою шляпкой, небось, больше, чем за всю жизнь жену напугаю… Ты тоже – гимназию кончил, – а проку?.. Сергей Кошкин, сосед, подрядчик, жук вроде моего брата, если бы он теперь начинал свою карьеру, он давно был бы уже каким-нибудь Сержем Котоврасовым, – сын его, Ванюша, – книг начитался, в инженерное идет и будет Министром путей сообщения, вот увидишь, актрисы будут к нему через кухню бегать, ручки ему целовать, а ты будешь играть в оперном театре в оркестре на кларнете… Ни к чему!.. Ты вот будешь историю изучать на филологическом, а мы с братом Николаем подписываем контракт с фирмой Харлей-Девидсон, – будем поставлять на всю губернию мотоциклеты, – катай, дави по всей губернии!.. – у тебя песенка спета, про вас, говорят, еще Карл Маркс написал – через пять лет интеллигенция будет у нас в услужении, разные там эсэры, – и Ваня Кошкин это понимает… Брат Николай правильно рассудил, когда я в гимназию просился, а он не велел. Кошкин– в столицу, а мы – в губернии…

– Ты в гимназии не был, гимназических курсов не изучал, – сонно говорил Антон, – и поэтому ты не имеешь представления о значении духовных интересов…

– Брось! имею!.. – ни к чему… Тебе ж самому на все наплевать!.. Ну, скажи, – наплевать или нет?..

– Ну, наплевать…

– То-то!.. Поедешь ты в студенты, – четвертной от отца на месяц, а я на мотоцикле в две недели пятьсот рублей выгонять буду.

Птицы в саду свистели до остервенения громко. Водка уже не пьянила. Вкусовая мешанина водки, клубники и сельди казалась нормальной. Солнце еще не поднималось.

…Иван Кошкин вышел на улицу из дома Максимов немного за полночь… Иван прошел на Откос мимо дома Никиты Сергеевича Молдавского, – калитка была отперта, в глуби двора светилось окно Анны Колосовой. Иван долго ходил по Откосу. Он пошел обратно прежней дорогой. Воровски он прошел на двор Никиты Сергеевича. Воровски он постучал в окно Анны.

– Кто там?

– Я, Иван Кошкин. Анна, прошу вас, выйдите в сад.

– Зачем?

– Прошу вас, пожалуйста, это очень важно…

Анна сошла на нижнюю ступень террасы походкою, точно она боялась замарать ноги и замараться даже о воздух. Была она в белом платье, высокая и сильная.

– Что вы хотите от меня?

– Простите, Анна, мне очень неудобно…

– Что вы хотите от меня? – повторила Анна.

– Анна, сегодня мы все, и вы, и я, окончили гимназию, – впереди новое… естественно – подсчитываешь старое… Я хочу знать об Анне Гордеевой…

– Вы же все знаете лучше меня, Иван.

– Я хочу знать о ее смерти…

– И это вы знаете. Вы сошлись с Аней и вы бросили ее, считая, что вы Ницше или – кто там еще?.. – а Аня забеременела от вас.

– Но почему же она не сказала мне об этом?..

– Потому, что она считала вас негодяем.

– И она… она действительно была беременна?

– Да – Вы знали, – почему же вы не сказали мне об этом?

– Потому, что я тоже считаю вас негодяем. Я не думала только, что Аня бросится под поезд.

– Извините, Анна!.. – Иван улыбнулся всегдашнею своею ясною улыбкой, – я же, оказывается, стало быть, убийца… Вы это сейчас сказали мне, и, должно быть, с ваших слов об этом начинают говорить в городе, хотя Аня умерла год тому назад и о ней давно забыли…

– Да, убийца. И дважды, потому что, кроме Ани, вы убили еще ребенка, вашего ребенка. Прощайте!..

– Нет, подождите, Анна, – Иван сказал ласковым приказом и едва уловимою угрозой. – Мне не надо доказывать вам, что я ничем не виноват, ибо я был свободен в моих чувствах, – или мы оба виноваты в одинаковой мере, вы и я, тем, что не предупредили случайности, – и вы даже больше меня, так как вы знали о том, что мне было неизвестно… Почему же пошли слухи, что Аня умерла из-за меня, когда об этом никто, кроме вас, не знал, даже я…

– Вы мне грозите, Кошкин? – чего вы от меня хотите?

– Я хочу, чтобы не было сплетни, опасной для нас обоих.

Анна сошла со ступеньки террасы, пошла на Ивана так, что тот попятился, – Анна презренно глянула в глаза Ивана, Иван заерзал глазами. – Вы мне грозите? вы хотите, чтобы я вам и всем на самом деле рассказала правду?.. – Ступайте вон, мерзавец! мне ваша шкура не нужна.

Анна ушла в дом.

За деревьями в небе были бледные и далекие звезды.

В двери за Анной дважды хрустнул замок.

На столе и на окнах в комнате Анны стояли громадные букеты сирени, в стеклянных банках и в ведрах. За тем самым столом, за которым некогда Андрей Криворотов с Леонтием Владимировичем Шерстобитовым зубрил таблицу умножения, сейчас опять сидел Андрей, когда постучался Кошкин. Анна вернулась к Андрею, когда Кошкин ушел.

– Ты слыхал?

– Да.

– Какой негодяй!

– Не единственный…