Том 7. Книга 2. Дополнения к 1–7 томам. Рукою Есенина. Деловые бумаги. Афиши и программы вечеров

Общие Собрания устраиваются по мере надобности. Созываются они Советом Ассоциации или по своей инициативе, или же по письменному заявлению не менее 1/3 всех членов Ассоциации для решения особо важных вопросов.

Собрание действительно при наличии одной трети членов Ассоциации, не состоявшееся в назначенный срок и созванное вторично действительно при любом количестве явившихся.

Общее Собрание выбирает члена ревизионной комиссии и кандидата к нему.

§ 7. Ассоциация имеет свою печать.

Сергей Есенин

М. Герасимов

Д. И. Марьянов

А. Силин

Як. Блюмкин

Колобов

Мариенгоф

Марк Криницкий

А. Сахаров

В. Шершеневич

Ив. Старцев

М. Ройзман

12

28 декабря 1919 г. Москва

28 декабря 1919 г.

В Государственное изд<ательст> во

Настоящим кн<игоиздательст>во Мос<ковской> Тр<удовой> Арт<ели> Художников Слова просит разрешение на следующие издания худ<ожественных> папок по 16 страниц в колич<естве> 500 экз<емпляров> каждую литографским способом в одну краску:

1. С. Конёнкова — ОКТОИХ (иллюстр<ации> к поэме).

2. П. Кузнецова — СЛЕПЫЕ НОГИ --»--

3. Г. Якулова — ПАНТОКРАТОР --»--

4. Мака — АНАТОЛЕГРАД --»--

Староста С. Есенин

Писарь Мариенгоф

13

5 марта 1920 г. Москва

Народному комиссару по просвещению А. В. Луначарскому

Еще в тот период, когда Советская власть не успела отпраздновать свою первую годовщину, мы, поэты, мастера слова, работали вместе с нею, не поддавшись общеинтеллигентскому саботажному настроению. Еще в то время мы радостно давали свои строки — стихи и статьи — в советские газеты, сборники, журналы. Несмотря на неоднократные возможности для каждого из нас оказаться по ту сторону Советской России, мы отрицали эти возможности, полагая, что всякое искусство новаторов, искусство исканий может существовать только в стране рождающегося социализма, в стране, несущей новый мир миру.

И мы должны сознаться, что в ту пору с нами считались, нашей работой дорожили, нас приглашали в газеты («Известия» ЦИК, «Советская страна»), и в сборники (изд-во ЦИК, «Явь»), и в журналы, на диспуты, в отделы; словом, у нас были все шансы полагать, что наше неустанное желание искать новые пути, а не идти по проселочным дорогам, ценится и приветствуется.

Однако в настроении интеллигенции вообще и литературном мире в частности произошел перелом в связи с усилением и укреплением Советской власти. И вот мы вынуждены с грустью констатировать, что то, что мы приняли за дружественное поощрение, оказалось просто осуществлением принципа «на безрыбии и рак рыба». Стоило согласиться на работу литературным именам символизма и натурализма, как все искусство новаторов было забыто; его стали не только не поощрять, но даже загонять, запрещать.

Достаточно сказать, что нам стоит невероятных усилий устроить хоть какой-либо диспут о новом искусстве; достаточно сказать, что у нас, художников слова, отнята всякая возможность работать в родной для нас области. За весь период времени нам не удалось выпустить легальным и законным порядком ни одной книги стихов, ни одного альманаха; советские издания чуждаются нас, как зачумленных, а самое слово «имажинизм» вызывает панику в рядах достопочтенной критики и ответственных работников. Мы лишены самого главного, может быть, единственного смысла нашего существования: возможности печатать свои стихи, а следовательно, и писать их, ибо как нет театра для себя, так нет и поэзии для себя.

Всякие указания на общетехнические затруднения (отсутствие бумаги, типографии и т. д.) не больше чем отговорки, п<отому> ч<то> шаблонно творящим широко открыта возможность печататься; какие-нибудь переводы классиков печатаются несколькими изданиями в десятках тысяч экземпляров. Здесь не невозможность, а нежелание печатать новаторов-имажинистов, тем более что это не скрывается целым рядом статей в советских изданиях (Фриче, Ломов и другие).

Чуть ли не каждая наша строка подвергается жестокой и безответной критике: мы более года вынужденно молчаливо встречаем критику, более напоминающую инсинуацию и брань.

Такое положение неестественно и нелепо. И вот в результате этой травли, систематической и пристрастной, мы вынуждены обратиться к Вам, как к комиссару по просвещению, за разъяснением:

Если наша деятельность, наши стихи, наши изыскания и опыты в области поэзии действительно ценны и нужны государству, мы радостно будем продолжать работу, несмотря на нападки; но нам необходимы хоть какие-нибудь гарантии возможности работать и печататься. Нам надоело быть в положении травимого зверя, у которого спилены рога, отняты книги. Нам нужна не материальная поддержка государства, п<отому> ч<то> мы все время говорим не о материальной стороне, а о чисто моральной.

Еще раз повторяем: при условии предоставления нам возможности печататься, выпускать собственные книги, без каких бы то ни было государственных субсидий, мы готовы работать и искать и будем это делать до тех пор, пока наш путь не станет путем общим, пока имажинизм, этот ренессанс искусства, не откроет ключом Марии дверь в новый золотой век искусства.