Том 7. Книга 2. Дополнения к 1–7 томам. Рукою Есенина. Деловые бумаги. Афиши и программы вечеров

С какого времени пишете: с 8 лет. — См. там же.

В какой группе поэтов состоите: имажинисты. — Об этом см. наст. изд., т. 7, кн. 1 (раздел «Литературные декларации и манифесты» и коммент. к этим документам).

Адрес: нет квартиры. — 29 авг. 1923 г. Есенин извещал А. Дункан: «С Пречистенки <20 — адрес студии Дункан в Москве> я съехал сперва к Колобову <на Богословский пер., д. 3, кв. 46>, сейчас переезжаю на другую квартиру, которую покупаем вместе с Мариенгофом» (наст. изд., т. 6). Однако последовавший вскоре разрыв отношений двух поэтов привел к тому, что Есенин на какое-то время действительно остался без жилья. Лишь в конце сент. 1923 г. он переезжает к Г. А. Бениславской (Брюсовский пер., д. 2, кв. 27; см.: Хроника, 2, 90), окружение которой безуспешно пыталось помочь поэту получить свою жилплощадь в Москве. А. Г. Назарова в своих воспоминаниях писала:

«Есенин страшно мучился, не имея постоянного пристанища. <...> Грандов — редактор “Бедноты”, “увлекающийся” Е<сениным> (иначе, как “милый” и “родной”, не называвший его), решил помочь ему в этом деле <и устроить квартиру помимо Е<сенина>, ничего не говоря последнему. (Приписка Г. Бениславской)>. На “беднотовском” бланке было написано письмо-ходатайство о предоставлении Е<сенину> квартиры в 3 ком<наты> (его сестра тоже ютилась где-то в Замоскворечье, и из деревни должна была приехать 2-я сестра) в Президиум ВЦИК, копии были посланы в секретариат Троцкого и Воронскому. Воронский не подал голоса, из секретариата ВЦИК ответили, что бумаги пересланы в Моссовет, а из секретариата Т<роцкого> позвонили, что т. к. это не в их возможности (дать квартиру), то они с ходатайством от себя переслали бумаги в МУНИ <Московское управление недвижимыми имуществами>. За дело с квартирой взялась я. <...> Я была в сентябре. <...> Прошел октябрь <1923 г.>, и на все мои запросы, очень частые, получала один ответ: нет площади. <...> Так и окончились “в никуда” наши хлопоты о квартире» (Материалы, с. 121, 122, 124; см. там же, с. 34). Ср. также наст. раздел, № I-44, и коммент. к этому документу.

25. Заявление в правление Всероссийского союза поэтов. Вторая половина августа — первая половина сентября 1923 г.

Есенин 6 (1980), с. 459.

Печатается по автографу (ГЛМ, ф. 4, оп. 1, ед. хр. 235).

Датируется на основаниях, приведенных в коммент. к № 24 наст. подраздела, поскольку написано Есениным непосредственно после текста «Анкеты для членов В. С. П.».

Данное заявление связано с тем, что в ВСП существовала практика обмена членских билетов через каждое полугодие; этот обмен сопровождался взиманием членских взносов. Если член ВСП не вносил положенную сумму в указанный срок, то он считался выбывшим из союза и ему необходимо было вновь вступать в члены ВСП (см.: ГЛМ, ф. 383, оп. 1, ед. хр. 274). Из-за длительного пребывания за границей Есенин оказался автоматически выбывшим из ВСП и должен был вновь пройти процедуру приема (см. также коммент. к № 24 наст. подраздела).

Скорее всего, это заявление было не первым из поданных Есениным в ВСП. Он принимал активное участие как в организационной деятельности союза (см. предыдущий коммент.), так и во многих мероприятиях, им осуществляемых, начиная с 12 нояб. 1918 г., когда он читал свои стихи на открытии эстрады-столовой ВСП в бывшем кафе «Домино» (Тверская, 18) — см.: газ. «Коммунар», М., 1918, 14 нояб., № 30, в заметке без подписи «“Эстрада” Союза поэтов».

В дневнике Т. Г. Мачтета (запись от 31 окт. (13 нояб.) 1918 г.) описаны впечатления автора о Есенине в тот вечер:

«...я увидел Сергея Есенина. Я видел его уже на вечере Каменского и теперь разглядывал с особым интересом. Мы земляки с ним, и мне приятно было его присутствие. Всех поражала его молодость, меня же удивила простота, отсутствие фанаберии, мягкость, искренность, товарищество. Совершенно запросто он подошел к какому-то малоизвестному поэту и, бродя с ним по зале рука под руку, горячо беседовал о чем-то.

В белой вышитой рубахе и кушаке, молодой, стройный, типичный наш рязанский из с. Константиново под селом Богословское, он положительно мне понравился. Немного позже Шершеневич попросил его выступить, и я в первый раз в жизни услышал звучание стиха своего соседа по волости и земляка. Читал он красиво, крупные черты лица и белая рубашка деревенская четко выделялись на пятнистом фоне эстрады и среди смокингов и цилиндров казались даже странными. Характерное рязанское наше выражение, произношение слов, их певучесть выдавали с головой Есенина и весьма, весьма симпатично действовали на окружающих и чем-то близким и родственным повеяли на меня. Мы с ним так и не познакомились в этот вечер, хотя и, стиснутые публикой, стояли одно время совсем рядом, духовно, жизненно и географически близкие друг другу» (РГБ, ф. 163, карт. 5, ед. хр. 7, с. 34).