Том 7. Последние дни

Милославский. Принимаю ваши условия. (Подставляет лицо.)

Анна. Когда прочтете. А про спирт вы наврали — он страшно пьяный.

Милославский. Я извиняюсь…

Радаманов(входит). Я вас очень прошу — сделайте мне одолжение, прочтите что-нибудь моим гостям.

Милославский. Да ведь, Павел Сергеевич… я ведь только стихи читаю. А репертуара, как говорится, у меня нету.

Радаманов. Стихи? Вот и превосходно. Я, признаться вам, в стихах ничего не смыслю, но уверен, что они всем доставят большое наслаждение.

Анна. Пожалуйте к аппарату. Мы вас передадим во все залы.

Милославский. Застенчив я, вот горе…

Анна. Не похоже.

Милославского освещают.

(В аппарат.) Внимание! Сейчас артист двадцатого века Юрий Милославский прочтет стихи.

Аплодисмент в аппарате.

Чьи стихи вы будете читать?

Милославский. Чьи, вы говорите? Собственного сочинения.

Аплодисмент в аппарате. В это время входит Гость, очень мрачен. Смотрит па пол.

Богат… и славен… Кочубей… Мда… Его поля… необозримы!

Анна. Дальше!

Милославский. Конец.

Некоторое недоуменное молчание, потом аплодисмент.

Радаманов. Браво, браво… спасибо вам.

Милославский. Хорошие стишки?

Радаманов. Да какие-то коротенькие уж очень. Впрочем, я отношу это к достоинству стиха. У нас почему-то длиннее пишут.

Милославский. Ну, простите, что не угодил.

Радаманов. Что вы, что вы… Повторяю вам, я ничего не понимаю в поэзии. Вы вызвали восторг, послушайте, как вам аплодируют.

Крики в аппарате: «Милославского! Юрия!»

Анна. Идемте кланяться.

Милославский. К чему это?.. Застенчив я…

Анна. Идемте, идемте.

Анна и Милославский уходят, и тотчас доносится бурная овация.

Радаманов(Гостю)

. Что с вами, дорогой мой? Вам нездоровится?

Гость. Нет, так, пустяки.

Радаманов. Выпейте шампанского. (Уходит.)

Гость(выпив в одиночестве три бокала, некоторое время ползает по полу, ищет что-то). Стихи какие-то дурацкие… Не поймешь, кто этот Кочубей… Противно пишет… (Уходит.)

Вбегает Услужливый гость, зажигает свет в аппарате.

Услужливый гость. Филармония? Будьте добры, найдите сейчас же пластинку под названием «Аллилуйя» и дайте ее нам, в бальный зал Радаманова. Артист Милославский ничего другого не танцует… Молитва? Одна минута… (Убегает, возвращается.) Нет, не молитва, а танец. Конец двадцатых годов двадцатого века.

В аппарате слышно начало «Аллилуйи».

Аврора. Никого нет. Очень хорошо. Я устала от толпы.

Рейн. Проводить вас в ваши комнаты?

Аврора. Нет, мне хочется быть с вами.

Рейн. Что вы сказали вашему жениху?

Аврора. Это вас не касается.

(Убегает и через некоторое время возвращается.) Это! (Убегает.)

Рейн

и Аврора входят.

Рейн. Что вы сказали вашему жениху?

Аврора внезапно обнимает и целует Рейна. В то же время в дверях появляется Бунша.

Рейн. Как вы всегда входите, Святослав Владимирович!

Бунша скрывается.

Услужливый гость(вбегает, говорит в аппарат). Громче! Гораздо громче! (Убегает, потом возвращается, говорит в аппарат.) Говорит, с колоколами! Дайте колокола! (Убегает, потом возвращается, говорит в аппарат.) И пушечную стрельбу! (Убегает.)

Слышны громовые звуки «Аллилуйи» с пальбой и колоколами.

Услужливый гость(возвращается). Так держать. (Убегает.)

Рейн. Что он, с ума сошел? (Убегает с Авророй.)

Темно

Конец второго действия

Действие третье

Та же терраса. Раннее утро. Рейн в своей прозодежде у механизма. Встревожен, что-то вспоминает. Появляется тихонько Аврора и молча смотрит, как он работает.

Рейн. Нет, не могу вспомнить и не вспомню никогда…

Аврора. Рейн!

Рейн оборачивается.

Не мучь себя, отдохни.

Рейн. Аврора!

Целуются.

Аврора. Сознавайся, ты опять не спал всю ночь?

Рейн. Ну, не спал.