Том 8. Помпадуры и помпадурши. История одного города

(а это тоже иногда бывает, потому что некоторые новые начальники так нетерпеливы, что наезжают, так сказать, через несколько минут после назначения).

, строка 17 сн. После: «не только в речах, но и в кушаньях и винах» —

И теми и другими нужно потчевать в средней степени.

, строки 17–18 св. После: «…повинностью, наряд на которую почти равносилен наряду на барщину» —

— Господа! честью вас заверяю, что у меня палец болит! — протестует стоящий под ударом оратор.

— А вы разве пальцем говорить будете?

— Не пальцем; однако…

— «Однако» — это только одна отговорка с вашей стороны! Господа! Записать Петра Петровича!

— Записать! записать!

— Господа! Это просто черт знает что такое! Я не приеду! Я просто умру на этот день!

— Ничего! воскреснешь!

— Господа! позвольте за меня сыну речь сказать! — смиренно отпрашивается другой предполагаемый оратор.

— Ловко ли это будет?

— Я полагаю, господа, что сын Павла Павлыча может сказать от себя речь особо, но это нисколько не освобождает самого Павла Павлыча.

— Павел Павлыч должен произнести речь от лица всей казенной палаты — при чем же тут сын его?

— Так нельзя-с?

— Нельзя, Павел Павлыч, нельзя-с.

Павел Павлыч вздыхает, отходит и думает, что бы такое непредосудительное сказать отъезжающему генералу от лица казенной палаты.

, строка 14 св. После: «ни других разрывающих составов» —

отъезжающий опять жмет руки соседям; управляющий удельной конторой опять лезет целоваться, но так как «настоящая конституция» еще не началась, то криков: «да отстань!», «будет лизаться!» не слышно.

В издании 1879 года рассказ вновь подвергся незначительной стилистической правке.

В изданиях 1882 и 1886 годов рассказ перепечатывался без изменений.

Прощаюсь, ангел мой, с тобою!

 — русский романс XVIII века.

…нынче же будто бы требуется, чтоб он, кроме того, какую-то «суть» понимал. — Под «сутью» разумеется предъявлявшееся правительством Александра II к государственной администрации требование понимать новую социально-политическую обстановку, разбираться в существе реформ 60-х годов.

…сделайте меня губернатором — я буду губернатором; сделайте цензором — я буду цензором… Всем быть могу; могу даже быть командиром фрегата «Паллада»… — Одна из многих в произведениях Салтыкова сатирических сентенций, высмеивающих «рабскую страсть» беспрекословного повиновения начальству в условиях авторитарного строя царизма. Сентенция является парафразой слов казенно-патриотического писателя Н. В. Кукольника, сказанных М. И. Глинке: «Прикажет государь, завтра же буду акушером». Слова эти приобрели сатирическую крылатость благодаря Салтыкову, процитировавшему их в предисловии к «Господам ташкентцам». Комментируемый текст содержит два конкретных намека на людей, беспрекословно принимавших назначения на высокие официальные должности, не соответствовавшие их деловым качествам и способностям, — на адм. Е. В. Путятина, начальника экспедиции на фрегате «Паллада», в 1861 году назначенного министром народного просвещения и в том же году отставленного, и на совершившего на упомянутом фрегате кругосветное путешествие писателя И. А. Гончарова, принявшего сначала назначение цензором (с 1856 г.), затем главным редактором официозной газеты «Северная почта» (1862–1863) и, наконец, членом Совета по делам печати (1863–1867). Командиром фрегата «Паллада» был И. С. Унковский.

Шарлотта Федоровна — намек на Минну Ивановну Буркову, фаворитку министра двора В. Ф. Адлерберга (см. т. 3 наст. изд., стр. 610).