Том 9

Табардин(оборачиваясь, сдерживая волнение). Где ты была?

Даша. У вечерни.

Табардин. В церкви?

Даша. Да. А потом долго сидела в парке. Здешняя церковь совсем новенькая, бревенчатая и пахнет смолой. Кроме меня, были только две няньки, наш зеленщик и стриженые мальчики. Они стояли на коленях и глядели священнику в рот.

Входит Маша.

Зажгите фонари.

Маша зажигает.

Люба. Молилась. Воображаю«

Даша. Я молилась о том, чтобы с этой минуты не лгать.

Люба (засмеялась). Удивительно.

Даша. Мы жили сносно и дружно только оттого, что лгали друг другу во всем, всегда. Чтобы не обидеть, чтобы самому было спокойно, чтобы люди не осудили. Так вот пусть с нынешнего дня будет совсем не спокойно, и не удобно, и не прилично.

Люба. Да, да, да, да. Это новые штучки готовятся.

Даша(печально). У тебя горько под языком, — так ты сейчас ненавидишь меня, Люба.

Люба. Я бы тебя попросила оставить мой язык в покое. (Мужу.) Я не уйду отсюда, так ты и знай.

Табардин. Даша, я могу спросить? Ты мне ответишь?

Даша. Да.

Табардин. Такое твое решение… Все, что с тобой сейчас, твои слова… Даша… Это от любви?

Даша. Ты хочешь сказать: запели во мне трубы… зовут — вернись, моя чистота… (Смеется.)

Люба. Теперь я поняла, — это шантаж.

Голос Хрустакова. Черти окаянные! Люба, Люба! Меня задушил воротник. Какой идиот выдумал завязанные галстуки. (Появляется на балконе.)

Табардин в это время медленно уходит в глубь сада.

Даша, ну наконец-то. Разве можно так пропадать. Завяжи, пожалуйста, галстук.

Даша. Может быть, Люба лучше завяжет.

Люба. Семен, скажи раз и навсегда, кто здесь хозяйка: я или она?

Хрустаков. Тише ты, овца. Сейчас придут. Беги, пудрись. Глазищи наревела, всех гостей перепугаешь…

Люба. Все вы эгоисты, грубияны… Ненавижу… (Уходит в дом.)

Хрустаков(которому Даша завязывает галстук). А я уж собрался гостям отказ посылать… Ты, пожалуйста, будь иолюбезнее. Люди милые; простые… Да нельзя же так туго затягивать… Представь, эта дура Матрена перепакостила селедки. Я ей говорил: ты с горчицей и покрепче… Завязала?

Даша. Семен, ты простой, хороший, честный человек. Я была тебе плохой женой.

Хрустаков. Ну вот, чего там разбирать. Дайка я тебя поцелую, душа моя…

Даша. Я сделала тебе много, очень много зла. Я порочная, неверная, дурная жена. Все семь лет я мечтала…

Хрустаков. Кто старое помянет… Завязала? Мерси.

Даша

(распуская галстук). Я завяжу еще лучше. Хрустаков. И так было хорошо, ей-богу.

Даша. Все семь лет я мечтала о другом человеке. Ночью лежала рядом с тобой и разжигала себя думами о любви к кому-то, кого еще не знала, но хотела. Он казался мне совершенным. Я слышала твое дыхание и плакала от отчаяния.

Хрустаков. Подожди. Все это я замечал. Но к чему ты сейчас это говоришь? Ты фантазерка, это мне как раз и нравится, перчик такой, кайенский…

Даша. Когда Никита пришел к нам в дом, он был тот, о ком я мечтала. Подумай, жить рядом с ним три года, какая мука, какой грех…

Хрустаков. Мне Люба про что-то другое болтала…

Даша. Вот тут-то и наступает мой самый кошмар, грязь, мрак, ужас…

Хрустаков(задыхаясь). Дашенька, уволь. Вижу, ты хочешь очиститься, стать честной передо мной, а делаешь очень больно.

Пауза.

Я тебя, детка, и грязненькую люблю. Такая ты мне ближе. Сам-то я, думаешь, хорош? Помирать буду, ты ко мне приди, все расскажу. (Оглядывается на дом.) Вот какие были дела. (Сжав кулак, зажмурился, всхлипнул.) Даша, ты была мне женой, и на том спасибо.

Даша. Ну, не плачь. Дай я тебе рубашку поправлю. Вот так. Ты очень представителен в новом пиджаке.

Хрустаков. Я, знаешь, чересчур набегался. (Вынимает платок, из кармана вываливается карточка.)

Вот, совсем забыл. Понимаешь, гостям по почте послано меню: раки бордолез, уха, седло баранье, салат писанли, котлеты дю-воляй, бомб глясэ, кофе и выпивка. А на обратной стороне стишки: «В день рождения жены гости все поражены». Нравится? Сам придумал.

Входит Табардин.

Не сшиби фонарь.

Табардин. Что?

Хрустаков. Пить будешь?

Табардин. У тебя, кажется, крепкие папиросы. Дай мне несколько штук.

Хрустаков(вынимает портсигар). Бери все. Никита, хороший ты все-таки человек, ей-богу. Дай-ка тебя обниму. (Трясет за плечи.) Друзья мы с тобой, друзья. Друг друга уж не выдадим, а?

Табардин(с трудом). Нет, мы не друзья, Семен.

Хрустаков. Так. Вот что я придумал: выпьем. (Наливает.)

Табардин. Да. Мне холодно.

Хрустаков. Кричат: июль, июль, а вечер, смотри, какой сырой.