Том 9. Учитель музыки

Je vous salue, Marie, pleine de grâces;Le Segneur est avec vous, vous êtes benie

entre toutes les femmes, et Jésus, le fruitde vos entrailles est beniSainte Marie, Mère de Dieu, priez pour nous

pauvres pécheurs, maintenant et à l’heurede notre mort. Ainsi soit-il.¹¹¹

Сто раз повторили мы – «Je vous salue, Marie»… и все шло само собой – «Je vous salue, Marie, pleine de grâces; le Seigneur est avec vous»… повторили бы и тысячу – «Je vous salue, Marie, pleine de grâces; le Seigneur est avec vous; vous êtes benie entre toutes les femmes, et Jésus le fruit de vos entrailles est beni…». И обсушились.

Сошел кюре с кафедры – и вовсе он не сердитый! Заиграл орган, и показалась процессия – в голубом, в пурпуре, в малиновом и в белом – кардинал, аршевеки, эвеки, каноники и просто священники, и хор. И началась месса. А народ все идет и идет. Тем, кто сел, ничего. А нас со всех сторон прут. Мы потихоньку и стали пробираться к выходу. И благополучно вышли.

Вся площадь битком набита. И дождь, дождь. Идти не знай куда, ничего не разобрать: куда идут, туда и мы – мимо палаток с крестиками (мне все казалось, это те самые… мальчик проглотил), образками, статуэтками и открытками и просто лавок с галантереей – ярмарка! – придвинулись к лестнице; лестница каменная под навесом: с одной стороны подымаются, и там вроде часовни, и спуск. А подступиться нет возможности – очередь: нам, видавшим всякие хвосты, и то на удивление. От усердия и веры в желания или дождь перебыть, но кто уж стал, того ничто не сдвинет. И пришлось отступиться.

Стоять под дождем – ничего от тебя не останется. Вот мы и затеяли, пока что, пройти посмотреть, где нам с обедом устроиться – скоро обеденный час. И опять за народом вышли на главную улицу к магазинам. Отель на углу – единственный, туда нечего и думать попасть, а в кафе и бистро везде приготовлены столы, только подождать надо, обед через полчаса. Корнетов весь промок, но хуже всего, ноги промочил. И решили мы купить чего-нибудь – да все дорого: теплые чулки и парусиновые туфли… смотрим: есть – деревянные! – не сабо с загнутыми носками, а черные деревянные калоши, по-ихнему «Galoche». Корнетов в магазине и переобулся. И сейчас же в кафе напротив – хорошо что еще поторопились, а то бы и места не найти. И то сидели так – которая нога твоя – которая чужая! – да еще к тому же все мокрые. С грехом пополам поели, расплатились, теперь можно и на лестницу лезть: весь народ схлынул сюда.

Сначала-то в этих «галошах» шел Корнетов ничего, потом, заметно, отстает: ступит шаг и остановится; и не от тяжести, а дерево ему ногу поперек режет. Едва до лестницы добрели. И не ошиблись, очередь уж не такая. Только никто на коленях не подымается! Грязищи натаскали – болото.

Стоим за народом. И пошли: подымешь ногу – и в лужу, переступишь – в грязь. А в уме три желания: первое – достать денег; второе – надо денег; третье – если бы были деньги!