Том четвертый. Лезвие бритвы

- Да, да! И помните у поэта: «Честь безумцу, который навеет человечеству сон золотой».

- Так вот хотите заняться изобретением напитка?..

- Лекарства!

- Все равно! Лекарства «Сон золотой»?

- Вот именно! Подумайте только...

- Давно уже думано. И отброшено.

- Но почему же?

- Чтобы видеть сны золотые, надо иметь золотую душу. А в бедной душе откуда возьмется богатство грез? Люди лишь отупеют и одуреют, как от алкоголя. Некогда вино вдохновляло поэтов, а теперь обессмыслившиеся от него до скотского состояния мужчины избивают детей и женщин.

- Значит, дело не в лекарстве?

- Вы поняли меня. Надо дать человеку богатство психики - вот за что мы, врачи, должны бороться. А без этого, как бы хорош ни был ваш состав, он неминуемо обернется бедствием, расслабляя торможение и высвобождая дьявола первобытных инстинктов.

Демидов сник. Гирин ласково погладил его по рукаву и пошел к себе.

Вернувшиеся полтора часа спустя Вера и Сергей застали его глубоко задумавшимся над одним из рисунков инженера-электрика: белым цветком, обвитым синей спиралью на фоне сплошной черноты. Молодые люди почувствовали неладное, потому что все материалы и приборы были убраны, даже пучки проводов энцефалографа тщательно смотаны.

- Что-нибудь случилось, Иван Родионович? - испуганно спросила Вера.

- То, на чем вы настаивали, - небольшой перерыв в работе.

- Знаем, - воскликнула лаборантка, - это они... они давно уже косо глядели. Вы такой ученый, а у них просто младший сотрудник, и вдруг какие-то опыты. О, я их знаю!..

- Не стоит вашего огорчения, Верочка, - весело перебил ее Гирин. - Знаете что...

Но лаборантка не дала ему закончить мысль:

- Иван Родионович, если сегодня перерыв, то я скажу вам, я так обещала!

- Что, кому?

- Ей, она звонила, как только вы ушли. Спросила меня, очень ли вы заняты, а я знала, что если вас позвали к директору, то помешают сегодня работать... и я сказала, что, может быть, не очень.

- И что же?

- И она попросила меня, если вы не будете заняты, передать вам, что сегодня в девять пятнадцать ее выступление по телевидению. Передача по второй программе, художественная гимнастика.

- Вот и хорошо! В утешение! Надо быть у телевизора в это время. Будем разбегаться, исследователи?

- Иван Родионович, - начал студент, - если хотите, то... можно ко мне, у нас хороший «Рекорд».

- Спасибо, Сережа. У соседей есть «Рубин», и ходить никуда не нужно. До завтра, верные мои ассистенты!

Оставшись одни, молодые люди убирали лабораторию. Внезапно Вера испустила горестный вопль.

- Что случилось? - подбежал испуганный Сергей.

- Дура я, самая что ни на есть. Забыла спросить у Ивана Родионовича. Теперь все пропало!

- Вот так беда! Позвонишь вечером.

- Да не то. Мне так хотелось увидеть, наконец, ее. И я решила, что буду смотреть телевизор во что бы то ни стало. А он как-то заторопился, и я забыла спросить: как же ее зовут? Выступает там много, как я узнаю? Эх, дура!

Сергей облегченно расхохотался.

- Любопытная дочь Евы наказана по заслугам. Но ваша милость недооценивает мои скромные способности. Ручаюсь, что я угадаю сразу, только придется смотреть телевизор у меня. Признаться, мне тоже не терпится, уже очень интересный наш Гирин, занятно, каков его выбор.

Сергей нахмурился, вдруг щелкнул пальцами и добавил:

- Удивляюсь я на скотскую тупость нашего начальства. Такие ученые, как Иван Родионович, очень нужны, прямо необходимы науке. Он - бездна знания, настоящий энциклопедист и всегда будет центром кристаллизации научных идей, всегда держать научную мысль на высоком уровне. Специальность его не имеет значения, ведь он не прямой изобретатель, а разгребатель огромной кучи бессмысленного набора фактов. Он прокладывает дороги сквозь эту кучу, за которой большинство просто не видит пути, а громоздит ее все выше.

- Ого, да ты соображаешь! - поглядела на студента с уважением Вера.

- А ты что думала, зря меня Иван Родионович позвал работать? - важно ответил юноша.

- Пошел хвастаться! Уверена, что не угадаешь. Я, быть может, по женской интуиции еще смогу.

- Ну, тогда не отвертишься, поедем ко мне. Погуляем, пообедаем и разоблачим таинственную обладательницу приятного голоса.

Рита и Сима, выбежав на улицу, как по команде, жадно вдохнули весенний ветер. Постояв немного, Рита вздрогнула и зябко прижалась к подруге.

- Всегда дрожу перед выступлением, - пожаловалась она, - а ты держишься будто железная. И еще уверяешь, что волнуешься!

- Конечно, волнуюсь. Как иначе? Ведь кажется, что важнее ничего нет на свете, иначе какая же ты спортсменка?

- Ну ясно, и я тоже. Только, знаешь, сегодня особенно страшно. Мама и папа будут смотреть на меня. Ух, ты не представляешь, какой строгий критик мой отец.

- Я думаю, Иван Родионович тоже будет сегодня смотреть. Но если бы я знала, что он смотрит, мне было бы легче. Он взглянет, и на душе делается светлее и спокойнее.