Том четвертый. Лезвие бритвы

- Теперь мне понятно, отчего кончилась ваша карьера...

- Что вы сказали? - резко повернулся к ней Иво.

- Я подумала, что готовность выполнять все, что угодно, означает, что нет своего чувства жизни, своей цели, линии, ну я не знаю, как точно сказать. Чем больше вы угодничаете перед хозяевами, тем меньше они вас ценят и неизбежно выбросят на улицу... - Леа запнулась от предупредительного толчка Чезаре.

- Вот так теория! громко расхохотался Иво, пряча в глазах злобу.

- Разве я похожа на теоретика?

- Никто никогда мне этого не говорил, никто из тысяч моих друзей, - упрямо сказал киноартист, обиженный словно мальчик.

Лейтенант счел нужным рассеять создавшееся напряжение и напомнил, что пора возвращаться обедать на яхту.

Завели мотор, и шлюпка понеслась, точно с горы на гору, по громадам медленных волн.

- Интересно, заготовил ли дядя Каллегари свежие фрукты? - подумал вслух Чезаре. - Тогда нам можно сниматься.

- И без фруктов доплывем! - бросила Сандра.

- Для вас же, дорогие дамы, для прелестных ваших фигурок, - с нарочитой сладостью пропел Флайяно.

- Не слишком ли мы верим в могущество витаминов? - спросила Леа.

- Вы совершенно правы, - ответила Сандра. - За едой наш культурный человек столь же дик, как его пещерный предок. Множество суеверий, мнимо научных теорий затуманило умы. Будто пища дает здоровье, стройность, красоту без всякого участия самого человека.

- Соблюдайте диету и будете стройной, ха, - фыркнула Леа. - Посмотрите только на этих тощих кошек с морщинистыми шеями и слишком тонкими ногами!

- Ты слишком жестока! - лениво возразил Чезаре. - Посмотрим, что ты запоешь, когда тебе будет за тридцать пять.

- Может быть, - покорно согласилась Леа, - но сейчас я не думаю об этом и не хочу думать. Вообще мы много думаем о старости, о том, что будет с нами на склоне лет, и от этого стареем смолоду!

- Кончайте философию, вот и порт, - сказал Флайяно. - Сейчас будем дико пожирать обед, у меня всегда чудовищный аппетит после ныряния.

Глава вторая

СОКРОВИЩА АФРИКИ

В крошечной кают-компании «Аквилы» собрались все десять человек ее экипажа. Сандра и Леа подали огромный пирог. Оплетенные соломкой бутылки красного вина помогали одолеть праздничное блюдо. Яхта готовилась покинуть порт Праю и уйти за три тысячи миль на юг, к Берегу Скелетов. Старый капитан решил не заходить ни в какие порты, предельно нагрузившись топливом. Тем самым соблюдались тайна рейса и «эффект внезапности», выражаясь по-военному.

Два вентилятора не могли выгнать табачный дым через открытую дверь и иллюминаторы, а капитан непрерывно сосал объемистую трубку. Своим квадратным лицом римского воина он походил на постаревшего Чезаре.

- Долгосрочный прогноз нам благоприятствует, - говорил капитан, - путь пройдем быстро. Хорошая погода облегчает определение, а ведь предстоит отыскать всего лишь точку на пятисотмильном побережье, и отыскать, прямо скажу, с ходу. Но мне, как всегда, везет: наш лейтенант - отличный навигатор, и от него во многом зависит успех.

- Лейтенант, вы рыцарь, как всякий моряк, и я повяжу вам свой шарф в этом походе. Или, может быть, вы предпочтете бикини Сандры? - поддразнила Леа, с женским чутьем направляя укол.

Лейтенант смутился и пробормотал что-то галантное. Но капитан Аглауко вовсе не собирался заканчивать свою короткую речь шуткой и нахмурился.

- Вы молодые и очень веселые люди, и с вами приятно плавать. Приятно и опасно!

- Это как же понять? - с оттенком неприязни перебил Флайяно.

- Сейчас объясню, синьор Флайяно. Чем отличаются дети от взрослых? Они думают, что мир устроен для них и что это всегда так и будет. Чем отличаются молодые от пожилых и старых? Они уже знают жизнь, но думают, что у них, у каждого все будет по-иному. Законы жизненной игры касаются кого-то другого, а не их. И многие тоже, как дети, думают, что все всегда останется, как оно было, поняв, но в душе-то еще не приняв, что жизнь - это неизбежное изменение, даже тогда, когда оно идет незаметно...

Леа подтолкнула Чезаре, шепнув:

- Ого, наш капитан, оказывается, философ!

- Не понимаю, куда вы клоните, дядя Аглауко, - вмешался инженер, самоуверенный и щеголеватый, происходивший из известной римской семьи.

- Сейчас, сейчас! Мы, люди пожилые, готовы, даже бессознательно, к тому, что всякая радость в любой момент может обернуться бедой и беда - радостью. Поэтому мы без напоминаний судьбы стараемся наточить нож или положить в карман лекарство.

- Но если случается непредвиденное, то значит, оно не может быть наперед обдумано, - веско возразил Иво.

- Так и не так! В неожиданности почти всегда бывает часть того, что вы заранее обдумали. И тогда вы будете действовать уверенно, как опытный человек, так, будто с вами это уже происходило, и будете драгоценным товарищем! Всем известен опыт одиночного плавания доктора Линдемана. Этот ученый проплыл в пироге от Западной Африки до Гаити за сто девятнадцать дней и на складной лодке от Канарских до Антильских островов.