Том I.

справиться об ассигнациях, и в самом деле он уже справился - как он мил. Оттуда снова к Иванову, где пил чай. Пришел домой ю ждал Вас. Петр, после обеда, потому что был у Федора Афанасьевича.

28 февраля.-Был у Вольфа, где пил кофе. Вечером писал

Жозефину и почти дописал, так что оставались только прибавления от моего лица, что следствия из этого ясны и что это решительно правда, и начал перечитывать, чтобы поправить, где описки, Любинька сказывала, что был Ал. Фед., что нездоров и велел присылать меня, как приду; я и думал, что болен, но более думал, что это ему так показалось. (Нет, ошибся, смешал понедельник со вторником, оставалось еще много, это почти кончил, то - во-вторник.)

Колебался раньше, а теперь решил читать Никитенке на лекции свою статью о воспитании, пропуская только лирические места в введении о распространении убеждений, о слабости моих сил и проч., потому что в чтении перед пятью человеками они неуместны. Но Никитенко принес свою программу и сам толковал о словесности и ее преподавании, по большей части, что было говорено в первой лекции первого курса. Мне было довольно скучно. Должно сказать, что, переписывая Жозефину, я образовал привычку ходить в университет раньше времени и писать в аудитории пустой.

Вечером был Вас Петр., говорил большею частью о том, как был у Фед. Афан., о том, в каком отношении он к ним, как это странно и ложно, что вместо того, чтобы думать о нем как о человеке, нуждающемся в помощи, которого должно пристроить хоть куда-нибудь, они приступают к нему со страхом и трепетом, как были чрезвычайно рады, что он приехал, и как Фед. Афан. встретил его и обращался с ним с большим благоговением, чем с своим вице-директором, с которым за панибрата, а с ним с благоговением и, напр., говорит, что место столоначальника для него низко, и почти конфузится, когда говорит, как бы не рассердился я, что смеют мне [предлагать] такие вещи. Взял Фейербаха, вторую часть Мишле и "Debats" и велел взять первую часть Мишле у Славинского, у которого я поэтому буду в среду. Я у него хочу быть в четверг. Почти кончил Жозефину и начал переписывать с твердым решением отнести в среду. Вас. Петр, говорил вообще о своих отношениях, поэтому и о Бельцове, и говорил, что у него дочь, как выразился, милая девушка. Я спросил: "Молоденькая?" Он говорит: "Лет 18; хотите, я вас познакомлю с ней?" Я сказал, что уж после моей свадьбы. Конечно, не согласился быть введенным к ним в дом, потому что, во-первых, не люблю этого - знакомиться, мне все как-то неловко кажется, как будто в низшее положение становишься, но не это главное, а то, что неловко: не говорю по-французски, не танцую, наконец, нехороша одежда и мало денег; а это меня весьма задело, что он говорит о ней - "милая девушка", потому что я полагаюсь на его суждения, слишком много полагаюсь, особенно в суждениях о людях, - итак, в самом деле прекрасная должно быть девушка. У меня уж м начинает шевелиться то чувство, которое заставляло бывать в Пассаже и пр., потребность влюбиться, что ли, как это называется: теперь думал об ней всю среду более, чем о Жозефине и всем другом - сижу на лекции, а в мыслях не то, будет ли принято (в "Современник", а она, дочь Бельцова. Что за мальчик такой! Вот что значит не бывать в обществе и не видеть женщин и становиться таким человеком, который от первого женского имени готов вспыхнуть; в первую, с которой увидится и которая не будет слишком пошла лицом или душою (т.-е. не будет вроде Любиньки, где я вижу и то, и другое), готов влюбиться. Ну, да об этом после когда-нибудь больше буду писать. А теперь продолжаю свой рассказ, потому что остается только 10 минут. Вечером напишу письмо в редакцию.

2-го [марта], среда. -Оставалось проверить еще три страницы, когда должен был идти к Ворониным. Я надеялся успеть это в университете и поэтому взял с собою спички, сургуч, печать, чтобы, когда кончу, запечатать в университете свою статью (ее хочу свернуть я трубочкою). Все сделалось так, как я думал, даже скорее успел и лучше, чем думал: прочитал все у одного Никитенки, между тем как раньше думал, что не успею и должен буду после лекций остаться в университете на несколько минут. Перед Куторгиною лекциею пошел в нужник, где заперся и запечатал. Как выхожу оттуда, говорят: Куторги не будет; хорошо. Пошел из университета, думаю: ведь должен буду быть завтра или ныне у Славинского, чтобы взять первую часть Мишле истории, так все равно, уж лучше теперь, потому что будет короче дорога, ведь все равно должен идти в дом Лопатина, - и пошел, хотя не решительно хотелось там оставаться обедать, да уж все равно, - и пошел туда. Ну, остальное допишу завтра.