Том I.

Пятница, 16 июля, 12 час - До 5 часов работал, когда принесла Марья (служанка Катерины Павловны) записку от Александра Федоровича: "Папенька умер, приходите поговорить о судьбе брата". Тотчас пошел. Это известие принял я весьма холодно, Любинька и Ив. Гр. тоже спокойно, снова стали играть в карты, как прежде. Шел, думал, что, может быть, найду его чрезвычайно встревоженным,-он был спокоен, даже лицо с почти обыкновенным выражением; я взошел, мы молча поцеловались, он дал мне прочитать письмо брата; оно было написано хорошо, с умом, связно, с чувством - он говорит о желании отца, чтобы он был на его месте, говорит - "Я сказал, не могу, и как мочь? Нет невесты, кроме грубых, обязанности тяжкие и т. д.". Он хочет быть в светском звании и, если можно, жить вместе с братом здесь, - так подействовало на него одиночество его теперь, "пусть наша могила будет одна". Ал. Фед. говорит: "Я пришел

домой из департамента, письмо лежит, прочитал, ноги и руки затряслись, я был сам не свой, не вам (я при-

шел верно через 20 минут после этого), теперь начинаю приходить в себя".

Он говорил рассудительно, по виду холодно, сказал: "Как жаль, нет и портрета; я очень рад, что все письма его целы у меня; жаль, нет маменькина; смерть дяди (Минаева) навела меня на мысль, что из наших еще кто-нибудь умрет: всегда умирали по-трое". О брате стал говорить: "Оно, говорит, видно, что ему хочется сюда, хотя он представляет на мое решение; против воли нельзя, пусть едет, место я достану, он будет получать хоть 10 руб. сер., с этим будет у нас 2 000, можно жить". Он говорил о делах, ничего не позабыл, кажется: а как ему ехать? Через год, который остается дослужить до трехлетия для службы в губернских местах, или осенью? Лучше осенью. Мысли эти были у него, я был совершенно согласен. "Пойду, - говорит, - узнаю у Страховского о местах в канцелярии генерал-губернатора". Не застал его дома и зашел к нам; в это время Ив. Гр. не было, мы пили чай; пришел и Вас. Петр, в 7 1/4 час; говорил довольно весело, так что другой и не заметил бы ничего в Алекс. Фед. особенного; а между тем это известие должно сильно подействовать на него по его характеру и придает его характеру новый вид.

После он ушел, мы посидели с Вас. Петр, еще до 9 час, он говорит: "Я пойду завтра далеко гулять куда-нибудь". Я говорю: "Лучше пойдемте вместе, заходите ко мне". Бедный, он все более и более приходит в дурной образ мыслей, делается более и более мрачным и более и более впадает в кручину; я хотел пойти с ним, чтобы он не ушел в Петергоф или Царское (как говорил он, едва было не ушел четвертого дня), проводить его, поговорить, может быть, успокою несколько его; тяжело ему, тяжело; а между тем, странно - я как будто не трогаюсь этим, сердце не щемит; жизнь, кажется, отдал бы для его счастья (не знаю, может быть, отдал бы, - если б знал, что не будут слишком тосковать папенька и маменька, конечно, отдал бы тотчас и за счастье не всей его жизни, а хоть на год). "Хорошо, - говорит, - я приду в 10 час. за вами, или вы приходите в 5". Я отказываюсь обыкновенно, когда он говорит "приходите", потому что думаю теперь (дня 3 назад), что это может более раздражать против него тестя, который будет расстраивать Надежду Егоровну.

Говорил с Любинькой, довольно спокойно по наружности, сидел; в 10_1/2 пришел Ив. Гр" за ужином говорил о том, что ему не нравится, когда говорят о высших правительственных лицах нехорошо: хоть палка, да начальник; от этого разрушается государственный порядок и доходит дело, когда каждый мыслит, до того, что теперь во Франции. Я говорю: "Начальники слишком много на себя берут, позабыв, что не подчиненные для них, а они для подчиненных, и тем вызывают осуждение и строгость к себе; не правда существует для государства, а оно для правды. Кто

различает человека и палку, место и власть и человека, занимающего его, тот не должен бояться суждением о нем ослабить в себе уважение к власти; во Франции и теперь лучше, чем у нас". - "Да, - говорит он, - в материальном смысле, а в нравственном что?" Я говорю: "И в этом лучше, чем у нас, и семейные отношения лучше; а что мы думаем, что у нас лучше, - это от самолюбия, которое говорит: лучше нас, т.-е. меня, нет и на свете никого; кроме того, оттого, что мы взросли в этих понятиях и думаем, что иначе и быть не должно, а если есть иначе, то это гадость". Дело делал часов: 9-5 (-1 1/2), 9-10 1/2, 11-12=10, разобрал до 3. Букву И только начал разбирать, почти еще не раскладывал по местам. Читал 20 июня "Debats", проект конституции.

Суббота, 17 июля. - В 12 часов пошел в университет за письмами. Когда воротился, убирали и мешали делать дело; это расстроило несколько расположение духа; а Любинька и Ив. Гр. нежничали на диване подле меня и показывались, может быть, именно оттого, что я был раздражен, весьма пошлыми, и давно не чувствованное "тянет с души" было почувствовано мною так, что мне до обеда хотелось уйти из дому, как бывало осенью. После - ничего.