Томъ седьмой. Духоборы въ Канаде. — Белая Арапія. — Искатели

— Духоборы считаютъ, что они — избранный народъ, — говорилъ Прокопенко, — а остальные народы, — какъ грязь предъ ними. Только они держатъ это въ тайнѣ, чтобы ихъ не возненавидѣли всѣ люди. Веригинъ сосредоточилъ въ себѣ всю сущность духоборскихъ идей. Онъ полуграмотный человѣкъ, но прекрасный правитель. Зато для него все равно — обмануть, солгать, оплевать, напримѣръ, оплести канадское правительство, лишь бы отстоять свое общество.

— Теперь духоборовъ восемь тысячъ, — говорилъ Прокопенко, — но они размножаются быстрѣе американцевъ. Слѣдовательно, черезъ сто лѣтъ ихъ будетъ милліонъ. Тогда они будутъ выше всѣхъ, они сотрутъ съ лица земли сосѣдей и завладѣютъ всей Канадой.

— Не думайте, что я это противъ духоборовъ говорю, — прибавлялъ г. Прокопенко. — Я радъ, что они захватятъ Канаду. Цивилизація умираетъ, и такимъ народамъ принадлежитъ будущее. Городская культура гніетъ, самобытная жизнь — въ деревнѣ, и чѣмъ скорѣе деревня побѣдитъ и уничтожитъ городъ, тѣмъ лучше для земли.

Въ этихъ немногихъ сентенціяхъ скрывается цѣлое міросозерцаніе, которое я не берусь ни критиковать, ни развивать дальше.

Вопросъ объ отношеніяхъ между Духоборіей и пріѣзжими интеллигентными людьми имѣетъ щекотливыя стороны, но это, конечно, не причина для того, чтобы обойти его молчаніемъ. Духоборы, какъ извѣстно, обязаны интеллигентамъ многими важными услугами, и самый переѣздъ ихъ въ Канаду совершился благодаря прямому содѣйствію русскихъ интеллигентныхъ людей.

— Мы сюда вышли, какъ будто въ лѣсъ, — говорилъ мнѣ Иванъ Коныгинъ, — не знаемъ ни языка, ни порядковъ, и насъ никто не знаетъ и не вѣритъ. Много хлопотъ тогда они съ нами приняли, находили намъ работу и мѣста, возились съ нами, какъ съ малыми дѣтьми.

Тѣмъ не менѣе прочной связи между духоборами и интеллигентами не образовалось. Духоборы пріѣхали для того, чтобы осѣсть въ Канадѣ, начинанія же интеллигентовъ имѣли временный характеръ. Ихъ слишкомъ притягивала огромная и загадочная Россіи, оставшаяся тамъ по ту сторону океана, и мало-помалу перетянула всѣхъ одного за другимъ. Помимо того, отношенія между духоборами и интеллигентами не были по временамъ свободны отъ недоразумѣній. Исторія пріучила духоборовъ въ недовѣрчивости, особенно во всемъ, что касается услугъ свыше. Они обладаютъ также большей личной и общественной иниціативой, гордятся своей способностью къ «умствованію» и потому въ особенности не выносятъ учительнаго тона съ претензіей на умственное превосходство со стороны собесѣдника. Я описывалъ, въ какую забавно уродливую форму вылились отношенія между духоборами и русско-американскими миссіонерами, съ ихъ притязаніемъ на богословскую глубину. Недоразумѣнія между г. Щербининымъ и жителями Принцъ-Альбертовскаго участка по поводу квакерской школы имѣютъ, очевидно, точно такой же характеръ. Дѣятельность г. Бодянскаго въ духоборской средѣ тоже не имѣла особенно благопріятныхъ результатовъ. Г. Бодянскій жилъ среди духоборовъ въ то время, когда недоразумѣнія ихъ съ канадскимъ правительствомъ по поводу формы земельнаго владѣнія стали принимать острый характеръ. Съ своей стороны, г. Бодянскій повелъ усиленную пропаганду среди духоборовъ, доказывая имъ, что вступать въ какой-либо компромиссъ по этому поводу противно совѣсти и что точно такъ же не слѣдуетъ принимать регистрацію браковъ и смертей, ибо канадскому правительству нѣтъ никакого дѣла, кто умеръ, женился или родился, и все это — «дѣло рукъ Божіихъ».

Письменное заявленіе кипрскихъ духоборовъ канадскому правительству, сдѣланное по этому поводу, потомъ въ дополненномъ видѣ появившееся въ печати и переведенное на многіе языки, принадлежитъ именно перу г. Бодянскаго. По поводу этого заявленія подписавшіе его духоборы послѣ отзывались такъ:

— А какія слова были неподходящія для насъ, то Бодянскій — старичекъ настойчивый и всегда толкуетъ по-своему.

Одновременно съ этимъ г. Бодянскій устраивалъ въ духоборской средѣ различныя кооперативныя учрежденія. Это было, разумѣется, до основанія большой общины, въ 1900 и 1901 годахъ.

По поводу судьбы этихъ учрежденій г. Бодянскій писалъ г. Владиміру Ольховскому въ письмѣ отъ 14-го апрѣля 1900 г.:

«Вслѣдствіе разныхъ наговоровъ я охотно поспѣшилъ передать всѣ комитетскія дѣла. Послѣ этого пошла большая неурядица, которая однако закончилась общимъ удовлетвореніемъ, когда общественный капиталъ былъ раздѣленъ подушно, а заведенныя мною библіотека и аптека разобраны. Мнѣ кажется, — прибавляетъ г. Бодянскій, — что у духоборовъ со временемъ все будетъ — и библіотека, и аптека, и многое другое, но только тогда, когда иниціаторами этого явятся люди изъ ихъ среды, побуждаемые къ такой иниціативѣ опытомъ жизни, а сторонняя иниціатива имъ ничего не даетъ». Къ этимъ словамъ излишне что-либо прибавлять[4].

Рядъ молодыхъ людей, пріѣзжавшихъ для того, чтобы, такъ сказать, пройти въ Духоборіи курсъ опрощенія, оставилъ по себѣ довольно однообразныя воспоминанія.