Том третий. Выпуск II

— Я говорю о двух окнах ванной комнаты для клиентов отеля — они выходят на север, — об окне ванной комнаты обслуживающего персонала и на первом этаже — окнах гардеробной и бильярдной.

— Да, — сказал Пуаро, — но за исключением последний, в окнах этих комнатах матовое стекло.

— Согласен, — признался Уэстон.

Он немного помолчал и потом сказал:

— Если это его рук дело, вот откуда он вышел.

— Кто? Маршалл?

— Да. Шантаж шантажом, а я продолжаю думать, что все свидетельствует против него. К тому же, его поведение… Нет, его поведение мне не нравится.

— Я допускаю это, — суховато ответил Пуаро. — Но можно вести себя странно и не быть преступником!

— Значит, вы верите в его невиновность?

— Я не хочу этого утверждать.

— Посмотрим, что останется от его алиби после того, как Колгейт проверит эти напечатанные страницы, — заключил Уэстон. — А пока можем поговорить с горничной. От ее показаний зависит многое.

Горничная была расторопной тридцатилетней женщиной. На вопросы она отвечала с легкостью. Капитан Маршалл поднялся к себе немногим позднее половины одиннадцатого. Она убирала у него в номере, и он попросил ее как можно быстрее закончить. Она не видела, как он вернулся, но чуть позже услышала стук пишущей машинки. Было примерно без пяти минут одиннадцать, и она находилась в это время в номере мистера и миссис Редферн. Затем она пошла убирать у мисс Дарнли, в конце коридора. Оттуда ей не было слышно машинку. Если ей не изменяет память, она вошла в номер мисс Дарнли сразу же после одиннадцати. Помнит, что на пороге ее комнаты она услышала, как колокола Лезеркомбской церкви пробили одиннадцать часов. В четверть двенадцатого она спустилась выпить чашку чая и перекусить. Потом пошла убирать в другое крыло отеля.

По просьбе Уэстона горничная рассказала, в каком порядке она убирала комнаты на втором этаже: сначала номер мисс Линды, потом две общие ванные, потом номер миссис Маршалл, номер капитана, номер мистера и миссис Редферн и, наконец, номер мисс Дарнли. Во всех номерах есть ванные, кроме комнат капитана Маршалла и его дочери. Разумеется, она убирала и ванные.

Нет, когда она находилась в номере мисс Дарнли, она не слышала, чтобы кто-нибудь прошел по коридору или спустился по наружной лестнице. Но она не думает, что услышала бы тихие шаги.

Затем Уэстон стал задавать вопросы о миссис Маршалл.

Нет, обычно она рано не вставала, и Глэдис Нарракот — так звали горничную — удивилась, найдя дверь открытой и увидев, что миссис Маршал спустилась чуть позже десяти часов. Это был совершенно исключительный случай.

— Миссис Маршалл всегда завтракала в постели? — спросил Уэстон.

— Да, сэр, всегда. Это был не очень плотный завтрак: чашка чая, немного апельсинового сока и сухарик. Как и большинство других дам, она соблюдала диету…

Нет, она не заметила ничего необычного в поведении миссис Маршалл. Она была такой же, как всегда.

— Что вы думаете о ней? — вкрадчиво спросил Пуаро.

Она смутилась и недоуменно взглянула на него.

— Да разве мне об этом судить, сэр? — застенчиво ответила она.

— Нет, вы должны об этом сказать. Нам очень интересно знать ваше мнение.

Глэдис обратила свои умоляющие глаза на начальника полиции, который старался сделать вид, что одобряет вопрос Пуаро, хотя в глубине души он находил методы своего иностранного коллеги довольно странными.

— Да-да, Глэдис, — подтвердил он. — Это нас интересует.

Пальцы горничной нервно теребили ткань набивного платья.

— Ну, если вам угодно… Миссис Маршалл… не была настоящей леди. Вы понимаете, что я хочу сказать? Она больше походила на актрису.

— Но ведь она и была актрисой, — заметил Уэстон.

— Вот я тоже и говорю, сэр. Она всегда делала, что хотела. Если ей не хотелось быть вежливой, то она себя не утруждала. Это, правда, не мешало ей через две минуты опять начать улыбаться! Но если что-то было не так, если я запаздывала на ее звонок или если ее белье еще не вернулось из стирки, то она становилась злой и грубой. Нельзя сказать, что слуги любили ее. Но одевалась она в красивые туалеты, и сама она была очень красивая. Вот ею и восхищались…

— Мне бы не хотелось задавать вам этот вопрос, но он для нас важен: какие отношения были у нее с мужем?

Глэдис Нарракот заколебалась и в свою очередь спросила:

— Вы же не думаете, сэр, что… это он ее убил?

— А вы? — живо спросил Пуаро.

— Никогда в жизни! Он такой воспитанный джентльмен! Да чтобы капитан Маршалл сделал подобную вещь? Ни за что в жизни! В чем, в чем, а в этом я уверена!

— Да, но вы не абсолютно уверены в этом! Я слышу это в вашем голосе…

— Я знаю, — смущенно произнесла она, — о таких вещах пишут в газетах. Это называется убийство из ревности… Конечно, между ней и мистером Редферном что-то было, об этом только и судачили! Миссис Редферн такая приятная леди… Вот уж верно, что ей не посчастливилось! Да и мистер Редферн тоже такой обходительный джентльмен!.. Только вот говорят, что мужчины сами на себя становятся непохожи, когда они встречают такую женщину, как миссис Маршалл!.. Она-то уж знала, чего хочет! Женщины ведь на многое закрывают глаза…