Томек и таинственное путешествие

Голосов бросил на Тухольского злобный взгляд. Тухольский был офицером для специальных поручений и любимцем губернатора. Его мнение могло повлиять на дальнейшую карьеру, поэтому Голосов удержался от проклятий и, подавляя бешенство, буркнул:

— У меня вовсе не было плохих намерений, он сам пристал… Чего вы от меня хотите?

В этот момент в кабинет быстро вошел Нашкин:

— Господи, какая неприятность приключилась с вами в моем доме! — воскликнул он. — Извинитесь, штабс-капитан, перед нашим дорогим гостем, потому что иначе он бог знает что подумает о нас!

— Да скорее, а то у меня чертовски чешутся руки, — добавил боцман, подходя к жандарму.

Но Смуга заступил ему дорогу, не спуская внимательного взгляда с Томека. Голосов дрожал от возмущения, но чувствовал все свое бессилие. Если против него выступают любимец губернатора и сибирский воротила, то противиться им совершенно невозможно.

Томек боялся, что боцман или Смуга могут помешать ему в его намерении, поэтому он подошел к Нашкину и твердо заявил:

— Мне очень неприятно, что это… случилось в вашем доме, но среди людей чести за пощечину нельзя заплатить простым извинением. Я требую удовлетворения с оружием в руках.

— Что ж, вы правы, но я прошу принять во внимание, что дуэли у нас запрещены, — обеспокоился Нашкин. — Что вы скажете, господин подъесаул?

Тухольский, к которому были обращены эти слова Нашкина, зло посмотрел на штабс-капитана. Многие военные, в том числе казаки, недолюбливали жандармов.

— Запрещение запрещением, а честь честью, в особенности честь офицера! — ответил Тухольский. — Дуэль можно устроить при условии сохранения ее в тайне.

— А что будет, если во время поединка этот господин встретится с более крупной неприятностью? — не скрывая гнева, спросил Голосов.

— Если у вас достаточно храбрости, то можете обо мне не беспокоиться, — вмешался Томек.

— Довольно, присылайте секундантов, — проворчал Голосов.

— Эй, я не выдержу, честное слово, — разозлился боцман.

— Господа, господа, я прошу вашего внимания, — примирительно воскликнул Нашкин. — Пусть лучше секунданты обсудят дело между собой. Я предлагаю обмен выстрелами. Думаю, что это удовлетворит обоих.

Боцман наклонился к Смуге.

— С ума, что ли, сошел наш парень? — спросил он. — На кой ляд ему стреляться с жандармом?! Если он не мог ответить ему пощечиной, то я сейчас сделаю это за него, и мы квиты!

— Уже поздно, боцман, — ответил Смуга, удерживая горячего моряка за руку. — Томек сказал, что нарочно вызвал жандарма на дуэль. Нам грозит какая-то опасность…

— Неужели он что-нибудь разнюхал?

— Думаю, что да. Пока помолчите…

Смуга с тревогой следил за Томеком. Одновременно он терялся в догадках, что могло вынудить всегда рассудительного юношу решиться на столь опасный шаг. Это было непонятно, тем более что Томек всегда старался избегать борьбы с оружием в руках, а дуэли считал глупым фарсом. В чем же причина такого странного поведения? Предложенный Нашкиным обмен выстрелами не представлял особого риска для противников. Во время поединка на этих условиях противники в большинстве случаев пускают пули в воздух. Но какую цель преследовал Томек, стремясь дойти до пародии дуэли?

У Смуги не оставалось времени на размышления, потому что Томек поклонился Нашкину и сказал:

— Я согласен. Пусть секунданты обсудят условия поединка. Можно ли просить вас, господин Смуга, и вас, господин Броль, принять на себя обязанности моих секундантов?

— Конечно, пожалуйста, — ответил Смуга. — А кто будет представлять господина Голосова?

С издевательской усмешкой жандармский офицер обратился к Тухольскому и Нашкину. Те не отказались. Довольный штабс-капитан мерил противника презрительным взглядом. В своей военной карьере он уже не раз дрался на дуэли и всегда выходил невредимым. Запрещенная дуэль, в которой принимали участие такие влиятельные лица, как Тухольский и Нашкин, не грозила неприятными последствиями, даже если бы он убил противника.

Согласно кодексу чести секунданты удалились в отдельную комнату, чтобы обсудить дело и определить условия дуэли.

Как только три друга очутились в уютном кабинете, боцмана взорвало:

— Видно, бешеная акула цапнула тебя, Томек, и ты… С ума ты, верно, сошел! Что ты наделал?!

— Молчите, боцман! — остановил его Смуга. — Мы сейчас узнаем, почему Томек вызвал Голосова на дуэль.

Не говоря ни слова, юноша достал из кармана письмо Павлова к Голосову и подал его друзьям.

— Ага, значит, Павлов догадался, — сказал Смуга после того, как прочел письмо вслух.

— А я и не думал, что этот гад такой хитрый, — удивился боцман. — Вот вернемся в лагерь, и я сверну ему шею!

— Это еще не все, — добавил Томек и рассказал друзьям содержание своей беседы с Наташей.

Выслушав, каким образом дошло до ссоры со штабс-капитаном, боцман похвалил Томека:

— Ты это ловко придумал, браток! Но, черт возьми, меня тошнит от одной мысли, что ты должен подставить голову под пулю этого жандарма! Скажите, Смуга, как по-вашему, нет никакой возможности заменить Томека в дуэли?!