Томек в Гран-Чако

Высокий, хорошо сложенный паягуа, по всей видимости вождь, отдавал какие-то распоряжения своим подвыпившим дружкам, те кивали и то и дело разражались громким смехом. Вождь подошел к сидящим на земле пленницам, грубо схватил одну из них за волосы и потащил к шалашу. Остальные паягуа поощряли его громкими криками.

Во Мэнь и Уилсон как по команде вскинули карабины, но Томек удержал их движением руки. Сам же он быстро поднялся, приложил штуцер к плечу и тут же выстрелил.

Вождь паягуа громко вскрикнул. Пуля раздробила ему запястье руки, которой он тянул девушку за волосы. Во Мэнь и Уилсон открыли огонь. Несколько бандитов рухнули на землю. Не успел еще покалеченный вождь прийти в себя, как Томек в несколько прыжков подскочил к нему и ударил прикладом штуцера. Тот без сознания рухнул на землю. Двое ленгуа подбежали к Томеку, он велел им стеречь вождя. Теперь он достал кольт. В последнюю секунду он сумел уклониться от детины, намеревавшегося пырнуть его ножом. Во Мэнь, в неразберихе схватки не спускавший с Томека глаз, выстрелом из револьвера уложил негодяя.

Из-за реки послышалась стрельба из карабинов. Это Габоку начал атаку. Зажатые с двух сторон, паягуа пытались обороняться, хотя и потеряли вождя. Но сопротивление не продлилось долго. Во Мэнь и Уилсон активно поддерживали Томека. Пули из их револьверов сеяли смерть, но окончательно решили исход схватки безжалостные к противнику кубео. Они отогнали паягуа от реки и буквально на их плечах ворвались в кочевье.

Не все спутники Томека вышли целыми и невредимыми из короткой, но яростной стычки. Пуля из карабина прорвала кожу на виске у Педиквы, но он не ушел с поля боя. Только после окончания битвы женщины-ленгуа смыли кровь, обложили рану травами, перевязали лоскутками самодельной хлопковой ткани. Уилсона ранили ножом в правую руку. Во Мэню подбили глаз. Женщины усердно занимались пострадавшими. Убедившись, что все его друзья в порядке, Томек принялся подсчитывать понесенные противником потери. Погибло четырнадцать паягуа, четверых раненых добили освобожденные ленгуа, Томек не успел вмешаться. Покалеченный Томеком и захваченный в плен вождь паягуа как в воду канул. Очевидно, жаждущие мести ленгуа, вопреки приказу Томека, убили его и спрятали тело.

Нескольким налетчикам удалось скрыться в зарослях невысоких пальм. Паягуа можно было бы без труда выследить с помощью Динго, но Томека мучило вовсе не это. В унынии юноша размышлял о том, что скажет отцу, которому, перед тем как броситься на выручку ленгуа, он обещал помнить о пятой заповеди.

Ленгуа тем временем благодарили своих избавителей, хлопали их по спине, приглашали погостить в тольдо. Женщины приводили в порядок кочевье, выбирали свои вещи из груды добычи, которую собрали налетчики. Мальчишки побежали наловить свежей рыбы.

Уилсон и Томек расспрашивали индейцев о реке Парагвай, по которой намеревались плыть на север. Оказалось, что ленгуа кочевали как раз вдоль притока Парагвая. Как и большинство племен Чако, они не делали лодок и странствовали пешком. Приток впадал в Парагвай на юго-востоке, но так далеко они не забирались. Именно там находились селения этих разбойников – речных паягуа[127]

, которые использовали лодки для пиратских налетов на тольдо других племен. Они грабили имущество, похищали молодых мужчин, женщин и детей, а потом продавали их воинственным мбайя[128]. Из-за страха перед паягуа и мбайя индейцы-ленгуа не откочевывали далеко в юго-восточном направлении. Время от времени они отправлялись на северо-восток к лежащему в трех днях пути Пуэрто-Суаресу, там они меняли звериные шкуры, перья цапель и страусов на необходимые им товары.

Все эти сведения были для Томека крайне важны и интересны. Впервые он слышал о пиратах-паягуа, занимающихся грабежом в самом сердце Южной Америки. Как потом выяснилось, паягуа оказались не единственными речными разбойниками. Так же и индейцы-мура[129], живущие на реках Мадейра и Пурус в Западной Бразилии, совершали нападения на делянки оседлых соседей. Несомненно, некоторые племена Чако отличались ярким своеобразием. Например, мбайя еще в бытность свою кочующими охотниками и собирателями подчинили себе оседлое земледельческое племя, говорящее на языке аравак, и превратили этих людей в своих рабов. Когда у мбайя появились лошади, они стали вести оседлый образ жизни. Постепенно в племени происходил процесс имущественного расслоения. И в то время как слуги и рабы обрабатывали землю, занимались хозяйством, знатные люди и воины мбайя отправлялись в далекие военные походы.